| |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Выслушав хозяйку пекарни, отряд двинулся по улице, вправо от магазина Деруно. Перед перекрестком увидели дом, который явно требовал ремонта. В нем, по словам констебля (кратко просветившего коллег о расположении домов в деревне), проживал тот самый Морду.
Джек открыл калитку и подошел к дому, дверь открылась, на пороге стоял долговязый нескладный мужчина. Он вышел навстречу Джеку, распахнул объятия и заключил в них сыщика. То же после проделал с Симусом, Шпигелем и Люком.
- Заходите, мои дорогие, я так рад видеть гостей! - с широченной улыбкой Морду пригласил группу в свой дом. - Присаживайтесь, я вас угощу отличным квасом. Я его делаю сам из эээ... в общем, есть из чего делать, всякая болотная гербалистика. Вообще, берите все, что видите на столе!
На столе почти ничего не было, не считая половины буханки хлеба, горшка со сметаной и тарелки с ярко-красными леденцами. Хозяин дома спустился в погреб, принес оттуда кувшин и разлил по кружкам квас.
- Расскажите мне, откуда вы к нам пришли, друзья мои! - Морду выглядел исключительно заинтересованным. - А я в ответ расскажу про наше житье-бытье, хотя, признаюсь, обмен для вас невыгодный. Деревня как деревня. А то, что тут люди умирают, так что тут удивительного? Знаете о культе болотного бога? Нет? И не надо! Боги живы до тех пор, пока в них верят. Вот он и живет, а культисты, наверняка, всех людей-то и убивают во славу своего бога. Логично? Да, логично! А кто в этой проклятой деревне понимает логику? Я и вы!
Морду, казалось, не нужны были ни рассказчики, ни слушатели. Выпив залпом стакан своего кваса, он сунул за щеку леденец, встал из-за стола и вещал что твой имперский глашатай.
- Добрые боги питаются человеческой радостью, чувствами нашими добрыми, а злые чем? Правильно! Кровью и душами. Вот так оно и получается. Одного за другим убьют всю деревню, а и что с того? Это же интересно! Вот скажите мне, дорогие мои гости, часто ли у вас была возможность провести эксперимент с целой деревней? А еще и не пачкая рук, просто наблюдая, а! Как вам!
Морду измерял шагами комнату, по стенам которой стояли шкафы с книгами, свитками и всякими странными вещами типа сушеных змей.
- В деревне убито девять человек, вы уже слышали, не сомневаюсь. Вы умные, по лицам видно, не то, что эти балбесы! А похоронили сколько? Нет, вы спросите, скольких похоронили на нашем кладбище! Кого спросить? Брусиана, Пейрота-сторожа, да кого угодно! И вы поймете, что культистам нужны не только души, но и тела! Итак, я предлагаю вам вместе со мной просмотреть это представление до конца. Вы можете переехать ко мне, зачем вам таверна? Приходите, будем наблюдать за тем, как зло побеждает эээ... да не добро, а серость и глупость! Как вам идея? Соглашайтесь, друзья!
|
|
|
|
- Сейчас мы явно ничего не сделаем, - согласилась Аметист, - но по возвращению обязательно доложим, а то возможно назначат искать умелых сапожников.
На данный момент важное задание не позволяло отвлекаться. Бард это понимала. Новые обстоятельства заставляли желать отступиться, но у первой миссии приоритеты стояли выше, чем неожиданное обнаружение гробокопателя.
Впереди ждала тяжелая дорога, а менестрель упрямо плюхалась в седле, не в силах сладить с искусством верховой езды. Периодически всадники отдыхали и продолжали путь шагом, но девушка все равно отдала предпочтение путешествию пешком, нежели верхом. Полуэльфийка искренне любила и заботилась о Снежке, но сутки в седле оказались выше физических и душевных сил танцовщицы.
- Аха-ха-ха, - Аметист смеялась, но скорее плакала. Как-то она перекинула себя через седло и ехала лежа, вытянув руки до высокой травы, но вскоре заболел бок от постоянной тряски. Спать в подобном положении было неудобно и опасно. - Привяжи меня. Я больше не могу. Я сдаюсь! Как у тебя получается весь день... это какая-то ужасная пытка... аха-ха-ха. Лучше бы мы пошли пешком.
Брейн не понимал чаяний хозяйки. Он скулил и подвывал, стараясь не отставать, когда замечал страдания Аметист. Снежка происходящее на спине тоже не оставило равнодушным. Хорошо обученный боевой конь апатично оглядывался или раздраженно шевелил ушами, но шел смирно и не взбрыкивал. Иногда по спине полуэльфийки больно ударял конский хвост, когда Снежок отгонял от себя слепней. Полынь не всегда помогала против насекомых.
Небольшая истерика закончилась коротким отдыхом в стороне от тракта, после которой полуэльфийка забралась в седло.
- Ладно-ладно. Я никогда и никуда не спешу. Серьезно. Давай научу тебя одной песне. И мне не скучно и отвлечемся, а то не хочется впредь подорожной размахивать словно флагом.
Аметист тронула струны мандолины, исполняя песню до тех пор, пока Марк не выучит слова, а она не прекратила фальшивить хотя бы нотами.
Новый постоялый двор встретил странников привычной жизнью обывателей. За доплату по счету Аметист не особо переживала, предложив хозяину постоялого двора спеть для заезжих гостей.
- И вам хорошо и мне не в убыток, а? Это хорошая сделка.
Разыгрываясь на инструменте, девушка извлекла несколько тоскливых грустных нот, счищая с себя и одежды дорожную пыль, а заодно почистив Марка. Нравилось полуэльфийке, когда с ней вместе путешествовал надежный и симпатичный мужчина, а если от него вкусно пахло чистым телом, то вдвойне приятно. Легкий перелив высоких нот и густые каштановые волосы завились игривыми воздушными локонами.
- Horizon
Rising
Up to meet the purple dawn
Dust demon
Screaming
Bring an eagle to lead me on
For in my heart
I carry such
A heavy load
Here I am on Ma-a-a-n's road
Walking Ma-a-a-n's road
Walking Ma-a-a-n's road
Густой глубокий голос Аметист в песне не отличался изысканными переходами, которые хорошо улавливают профессионалы бардовского искусства. Испарился медовый бархат, зато песня лилась на одном дыхании. Пропитанная грустью и меланхолией, она рассказывала о трудном жизненном пути.
На середине полуэльфийка подмигнула Марку, чтобы подпевал. Она притопывала ботфортом, помогая напарнику легче уловить сложный ритм пирамидальных стихов песни.
Соколом ожила странная магия Аметист при упоминании ловчей птицы. Феерические огоньки нежных тонов синих и зеленных оттенков складывались в призрачные цветы, осыпающиеся блестками, меркли и вспыхивали вновь, перетекая одно из другого, складывались в туманную фигуру из сероватой дымки, что порхала танцуя между столами и нежно выводила руками взмахи шлейфом наряда.
- I'm hungry
Weary
But I cannot lay me down
The rain comes
Dreary
But there's no shelter I have found
It will be a long time till I find
My abode
Here I am on Ma-a-a-n's road
Walking Ma-a-a-n's road*
Под конец выступления огоньки встретились и рассыпались медленно угасающим фейерверком, напоминающим затухание ночных светлячков в волшебном лесу.
***
- Какой кошмар! Сгоревший постоялый двор это ужасно. И убийцу не нашли? Впрочем, мы заедем на мельницу. Спасибо за совет.
Аметист повернулась к Марку, огорченная вестью про смерть целой семьи.
- М-да. Дорога на Леклим пестрит горькими событиями и мне не кажется, что здесь нет связи.
|
|
-
Закос под чёткого пацана засчитан)
-
чётким, будто он отцеживал выжимку своего прежнего опыта
Мощно задвинул, внушает.
|
Пока жрица спрашивала бедолагу, Надирд пристраивал себе на поясе новый кинжал, изъятый у грабителя. Прослушал быстрые ответы зеленокожего, но смотрел теперь куда больше на крыши, внимательно оглядывая и стараясь уловить движение любой тени на них. И снова пучеглазые нарушители. Это могло быть и уловкой для отвлечения внимания (наименее вероятный вариант) и простым мародёрством рядовых членов организации (наиболее вероятный). Вопрос только в том действительно ли они не знали, что находятся на территории их патрулирования? Ведь в таком случае, видимо, количество их подпольных ячеек можно охарактеризовать словами: "Много есть весьма". Но тогда и связь между некоторыми из них налажена не так хорошо, как хотелось бы лидеру Чёрного глаза. Это могло сыграть им на руку.
— Талзакай, — негромко произнёс дроу, подходя к нему и, кинув вопросительный взгляд на жрицу, присел перед зеленокожим на корточки, — посмотри на меня, Талзакай, — разведчик внимательно смотрел в глаза представителя низшей расы, иблит, дерьма. Ему самому вдруг стало противно, когда он вспомнил, с кем общается, но поставленный навык невозмутимости оказался непрошибаем: ни один мускул на лице воина не дрогнул. Надирд спокойно разглядывал все оттенки страха на зелёной морде, его сопение и судорожное дыхание. Он держал на руках заряженный арбалет и смотрел на перепуганную жертву.
— Всё верно, Талзакай. Вы должны бояться. — Пауза, молчание. — А вот они не боялись. И это их ошибка. Запомни своё место. Оно здесь. Прямо под нами.
Дроу продолжал смотреть на строителя, а затем вдруг слегка улыбнулся и пару раз хлопнул его по щеке.
— Держал сумку до последнего. Молодец. — Улыбка расплылась чуть шире. — А теперь ступай обедать, — и разведчик встал, освобождая путь рабочему. Когда тот проскочил, вытер руку об штаны и повернулся к жрице.
— Недавние знакомые, госпожа, — кивок в сторону обладателей метки Чёрного глаза, — надо доставить одного для допроса в караульный дом...
Разведчик подошёл к тому, которого обыскивал. Скинул свой рюкзак на землю, цепляя арбалет за пояс, стянул плащ с пребывавшего в бессознательном состоянии неудачника и накинул на себя, застёгивая.
— А второго оставьте мне, — сообщил разведчик жестами и подошёл к тому, кого избил Кетан. Перевернул его на спину и, что есть силы, влупил пару раз под левый глаз. А затем ещё разок. Осмотрел результат. И снова: с силой и замахом, до кровоподтёка. Удовлетворённо кивнув, Надирд вернулся и объяснился со жрицей жестами.
— Скоро глаз хорошенько опухнет, создав слепую зону, так что мне удастся без труда в ней держаться. Я прослежу, куда он пойдёт, — разведчик накинул чужой капюшон и, получив одобрение жрицы, взял преступника за ноги, оттаскивая того в переулок, со словами:
— Вот, что значит разведка госпожи Эльшабет...
Скинул тело в удобную позицию. Немного подумав, подошёл и слегка прорезал недавно добытым кинжалом плащ у бандита на спине, чтобы, если тот попытается скрыться в толпе, его было проще выследить по этой метке, и, вернувшись к хорошей скрытной позиции, замер в ожидании, разместившись аккуратно позади со стороны опухающего глаза.
|
|
Возвращение Салента невозможно было проигнорировать. Он привычно напевал песни, хотя Франческе порой казалось, что в них содержатся шутки, намеки и даже обидные подтексты. Наверное, срабатывала ее мнительность.
Новая песня не оставила девушку равнодушной. Неужели барду кто-то изменил? Хотя кто и как он об этом узнал? Может быть одна из бывших была мстительной колдуньей и прислала ему сообщение? Франческа слышала, что маги умеют общаться на расстоянии. Но как же концовка? Неужели у реки нашлась какая-то дева, с которой согрешил бард? Если догадка верна, то Салент везуч и оперативен.
"Зачем я вообще об этом думаю?" - задалась мысленным вопросом северянка, устыдившись собственному любопытству к чужому человеку. - "Это его жизнь. Пусть как хочет, так и живет".
Мысль лихо развернулась, не упуская случая обдумать хитрую ситуацию.
Получалось, что дамские угодники не просто получали от жизни гедонистическое удовольствие, но зачем-то пытались удерживать бывших жертв чар, ведь иначе нет смысла ревновать. Верно? В этом моменте, северянка вспомнила, как бард отреагировал на ее слова и подмигивание, когда она сравнила его с героем фривольного романа. Возможно, что ему не нравилось то, чем он занимается? В смысле, соблазнением. Выходило сложно. Герой из песни, возможно, тоже испытывал диссонанс. Он менял девиц, как иные меняют перчатки, но почему-то горевал о верности, которая по сути ни ему, ни дамам не нужна.
Наверное, окажись она менестрелем, то написала бы короткий вдумчивый рассказ, навеянный услышанным. Главный герой будет испытывать к женщинам чувство презрительной и брезгливой жадности, которые не останавливают на пути к очередной победе, напевать какие-нибудь лживые и паршивые стишки, горевать об снедающем одиночестве и...
Мысль едва не прервалась.
И поражать читателя беспредельным эгоизмом.
Довольная импровизацией, Франческа решила записать идею в походный журнал. Она как обычно любовалась Салентом и отточеностью его движений, когда полезла за письменными принадлежностями в рюкзак.
- Салент, хочешь ягод? У меня еще остались, - предложила обрадованная и повеселевшая охотница, довольно зажмурившись, словно кот, укравший из крынки сметану, и охотно спихнувшую кувшин на пол лапой, чтобы поделиться с мышами.
|
Она питалась эмоциями. Не чувствами, о нет! Этот субпродукт цивилизации, уловка высшей психики, жалкая фальшивка, маскирующая истинные душевные движения, был слишком пресен. Но эмоции... Животный страх, всепоглощающая ярость, ненасытная похоть, будоражащее вожделение, слепая ненависть – это так... вкусно. Живые, яркие, бесконтрольные порывы, каждый со своим неповторимым, ни с чем не сравнимым букетом оттенков, порой едва различимых, дразнящих рецепторы, услаждающих чувство эстетичного.
Она и сама являлась сейчас этим дразнящим органы чувств деликатесом для него, проголодавшегося гурмана. А Надирд был очень голоден, она знала это. Как же он её ненавидел... И как желал в это же время. Эльшабет сладко потянулась от пробежавшей по телу волны подступающего удовольствия.
Однако зачем спешить? И она медлила. Намеренно, исступляюще, мучающе. Каждым мимолетным взглядом, каждым будто бы случайным, но на самом деле просчитанным, жестом она разжигала аппетит разведчика, провоцировала, подстрекала, злила, манила и давала надежду одновременно. Словно лабораторный исследователь, ставящий живой эксперимент над диким, опасным животным, она шла на осознанный риск, всякую секунду ожидая, когда же сорвётся? А он сорвётся, точно сорвётся, это лишь вопрос времени. Любопытно...
Она играла с его огнём всепоглощающего желания обладать, полыхавшим, выжигающим грудь изнутри, - и ей это нравилось. Она заигрывала с силами гравитации, опасно приближалась к самому краю бездны его желаний, таящихся в заточении где-то на самом дне, готовых прорваться наверх в любую минуту, - и её это будоражило. Она развлекалась подобно кошке, дающей иллюзию свободы загнанной мыши, лишь затем, чтобы в следующий миг вонзить в пытающуюся скрыться жертву смертоносные когти. Она притягивала долгим взглядом, этим крючочком-коготком зацепляла внимание, ощутимо, но не причиняя боли, – а её гранатовые глаза словно шептали: «Ну давай же, удиви меня, покажи, на что способен. Я хочу видеть всё...». И тут же, поймав ответный взгляд, отворачивалась в ожидании его следующего шага, пряча в уголках губ опущенного лица довольную, хитрую улыбку.
Эта женщина не принадлежала никому. Но когда она легко, звонко смеялась, неожиданно подхваченная им на руки, когда мягко обвивала его за шею грациозными, точёными руками, когда кокетливо наматывала прядь его белоснежных волос на указательный палец, когда поглаживающе проводила тыльной стороной ладони по его щеке, призывно полуоткрыв влажные губы, мужчину невольно окутывало ощущение её мягкой, женственной покорности, искреннего желания принадлежать только ему – качества столь редкого у женщин их расы, а потому столь лелеемого в душе каждым мужчиной. То и дело в сознании Надирда мелькала мысль: «Не сон ли это?». Но нет, вот же она, так близко... Его, его жрица! А жрица ли? Может, демон во плоти, призванный мучить его, дразнить, не давать покоя? А что если просто женщина с пылким сердцем, скрывающаяся под личиной неприступной гордячки? Тёплая, открытая, податливая, словно плавящийся в руках воск, готовый принять любую форму по его желанию... Вот уже её дыхание щекочет его разгорячённую кожу, а губы шепчут: «Хочешь? Возьми...».
Или показалось?..
|
|
-
Тебе бы почаще играть искушенными персонажами, а то постоянно вылазит что-то нехарактерное для простого латника)
-
Дядька Фарам не сухарь. :)
А бард у нас массовую промывку мозгов устраивает. Забавно, что это ощущаю не только я.
|
|
|
|
|
Воспоминания пришли в тот самый момент, когда затягивающий ремни доспеха Квинт боролся с неожиданно сильным желанием полоснуть эльфа ножом по лицу. Не то, чтобы тот сказал нечто “эдакое”, но часть “я” челаксианца привыкла к какому-то особенно звериному стилю общения, подразумевающему практически нулевую терпимость к чужим словам. Даже не к словам, к “базару”. Если посмотреть здраво, это могло быть полезным в скорее всего служившем ему домом мире теней и злой стали, где каждый жрал каждого, а репутация была и оружием, и броней, но в нынешней ситуации казалось глупым. Ненужным. Недальновидным.
Наваждение вряд ли длилось дольше секунды-другой, но, вывалившись обратно в реальность, Квинт все же еле заметно качнулся как от приступа головокружения и негромко грязно выругался под нос. Жизнь. Настоящая. Его. С женщиной, прощание с которой вызывает слезы, с товарищем, что предупредит об опасности, с обещаниями, отданными и взятыми. С ребенком? Его ребенком?
“Шрам” шумно втянул воздух носом, лицо его на мгновение превратилось в маску из острых углов, губы сжались в тонкую линию, а из-за стиснутых до скрежета зубов донесся почти неслышный горловой рык. Тень украденной жизни ушла как вода сквозь пальцы, оставив после себя лишь пустоту. Пустоту, что болела словно открытая рана. Пустоту, которую ничем не заполнить. На смену ватной отстраненности, окутывавшей его с момента выхода из камеры, пришла кипящая всепожирающая ярость, сменившаяся в свою очередь холодной расчетливой злобой. Злобой не бессильной, но деятельной. Дающей силы. Цель. Квинт и раньше прекрасно понимал, что его обокрали, но только сейчас осознал, сколь многого лишился из-за твари в халате, гребаной “Л” и всей их клики.
– Ну вы и попали, суки, – беззвучно прошептал мужчина одними губами, как будто смотря на укравших его жизнь сквозь древнюю кладку. – Ну вы и попали.
Но это все после. Месть подождет, а пока надо выбираться из темницы. Выбраться, выжить, понять, во что и как он вляпался и только потом перерезать всех причастных как свиней. Мертвецы, в конце концов, воздают своим обидчикам по заслугам только в сказках. Встряхнув головой, Квинт вернулся в относительно спокойное состояние, туго затянул последний ремень и сфокусировался на вещающем что-то жреце. Тот, кажется, пытался смягчить потенциальный конфликт из-за отмычек.
– Да не, бро, я не в обиде. Между нами все ровно, – примирительно произнес “Шрам” поднимая руки ладонями вперед в универсальном жесте “я не планирую убить тебя прямо сейчас”. – Я то, похоже, действительно преступник и на то, что окружающие думают по этому вопросу, мне как-то насрать. Другие, правда, могут обладать менее широкими взглядами.
– Так, народ! – произнес он чуть громче, привлекая внимание остальных, – Печная труба достаточно широка, чтобы все кроме, наверное, вот него (Квинт неопределенно махнул рукой в сторону приходящего в себя мужика, около которого суетился полурослик) сумели по ней взобраться. Она точно куда-то выводит и там на конце, скорее всего, решетка с замком, а то и вообще с щеколдой. Другой вариант – идти через заваленную трупами комнату и дальше вслед за той тварью, что нас тут держала. Разделиться было бы ошибкой, а так как никто тут не выглядит готовым подчиняться чужим решениям, предлагаю всем временно стать андоранцами.
|
|
|
|
Не найдя ничего, похожего на отмычку, Квинт и сам подумывал о том, чтобы отвлечь внимание их тюремщицы от камеры напротив, куда уже улетела половинка ножниц, но тут выяснилось, что дерганый эльф умеет не только фокусы с левитацией предметов проделывать. И совсем не факт, что это было хорошо. Для своих габаритов и положения гонора у него оказалось как-то уж слишком много, “отвлечение внимания” в его исполнении больше походило на неприкрытый вызов, а спешное отступление от решетки плохо вязалось с потоком оскорблений и угроз. По всему выходило, что либо вместе со “Шрамом” заточили умелого и хладнокровного бойца, хитроумно заманивающего жертву напускной слабостью, либо у кого-то был слишком длинный язык и этот кто-то предполагал, что не особенно приспособленного для драки куска железа, вплывшего в камеру на глазах у женщины в халате, им вполне хватит. Какое-то гадливое чувство внутри подсказывало, что второй вариант несколько более вероятен.
Мысли эти вихрем пронеслись в голове Квинта, принеся с собой, заодно, и еще одну, что до сих пор болталась где-то на периферии, не давая ему покоя с момента пробуждения: “Не могла же эта сука быть настолько тупой, чтобы не подготовиться к потенциальному сопротивлению от двоих взрослых мужчин?” Как-то же она планировала рано или поздно вытащить из камеры его или эльфа при условии, что ни один из них не был скован, изувечен или под снотворным? Ладно еще болтун в шляпе с его безобидными фокусами, но вот он сам определенно не похож на покорного словно телок обывателя. Да и на спешно выхваченную им из воздуха железку, которая все же могла быть использована в качестве оружия, внимания она почти не обратила.
“Попахивает каким-то палевом”, – наконец решил “Шрам”, закончив формирование мысли в тот самый момент, когда по лицу женщины пошла волна. Волна! Будто под кожей лениво перекатывался огромный слизень, заполнивший собой мешок из кожи. Будто что-то бесконечно чуждое нацепило на себя дряблую некрасивую маску жалкого человека и сейчас проявляло недовольство, поправляя ее. Страх сжал брюхо мужчины в тугой холодный узел, колени обратились в желе, руки едва заметно задрожали, словно после недельного запоя, а сознание сузилось до одного единственного животного инстинкта. До одного тезиса. Спасайся! Отступи от решеток, брось железку, опусти глаза и изображай статую, пока “это” будет убивать эльфа. Исчезни. Скули, плачь и гадь в штаны. Проживи еще час, еще минуту, еще мгновение.
Вряд ли кто-то может предсказать, как поступил бы Квинт, развивайся события своим чередом, но, к счастью для него, у привязанного к пыточному столу мужика и его ноги тоже имелось мнение. И пусть не было похоже, что столкновение с решеткой нанесло существу в женской коже серьезные повреждения, для того, чтобы вырвать “Шрама” из оцепенения его вполне хватило. Более того, чтобы прийти в себя ему хватило бы мимолетного взгляда на объятое пожаром эмоций лицо, которое только что вызывало лишь омерзение и ужас. Удивление. Тварь удивилась пинку под зад, мгновенно перейдя из разряда неведомого и непознаваемого в длинный скучный список смертельных опасностей. Страх, конечно, никуда не делся, как по мановению волшебной палочки, и продолжал вгрызаться нутро Квинта, но теперь он был не ярмом на шее, а топливом, на котором работала печь разума. Хлыстом для желающего выжить тела.
Ключи внезапно оказались в непосредственной близости от решетки, а значит и от рук “Шрама”, и сколь бы не была рискованной попытка их заполучить, для них с эльфом она означала шанс на выживание. Изобразив весьма натуральные страх и отвращение, мужчина отшатнулся от существа одним только корпусом и как бы случайно царапнул зажатой в правой руке, будто бы поднятой для защиты железкой по прутьям решетки. Вроде как ошибка, да, но, имея дело с карманником, надо смотреть не на то, что привлекает внимание, а на то, что кажется совершенно не имеющим отношения к делу. В данном случае смотреть надо было на левую руку, что тянулась к кольцу с ключами.
-
Хех, не только способ выбраться, но еще и препятствие. Пожалуй, надо было забить на незаметность, чтобы наверняка стащить?
-
Очень здравый анализ. Весьма натуральные эмоции.
|
|
Чем дольше продолжался этот безумный бег по никак не желавшему заканчиваться лабиринту, тем более Алистер утверждался во мнении, что он – лишь марионетка той неведомой силы, что повелевает этим местом. Той силы, что создало титанические шпили и нереальное небо, той силы, что втащила его и других несчастных в это царство чистого безумия, той силы, что желает лишить их разума, желает слышать их крики отчаяния, желает напиться их болью и страданиями.
- Нет, - Алистер впервые сказал хоть что-то, удивившись звуку своего голоса.
Нет конца лабиринту, нет спасения, ничего вокруг нет, возможно, и его тут нет. Это человек науки понял, как только панические мысли оставили его. Безумная улыбка засияла на его губах. Он разгадал эту головоломку, теперь он победит в этой игре. Так ему казалось, по крайней мере, а предательская мысль о смертельной ошибке в рассуждениях была безжалостна растоптана.
Алистер огляделся вокруг, пряча ладонью от своего взора ужасающее небо. Он увидел следы на песке, его собственные, капельки крови, его крови. С этим он разберётся - порвёт без всякого сожаления рукав рубахи, изготовит тампоны, пропитает их химикалиями, в избытке скопившимися в карманах его пиджака, и заткнёт кровоточащие ноздри. Затем неспешно отступит к стене, ощупает камень, в глубине души надеясь, что он окажется нематериальным, старательно запомнит текстуру кладки. После этого он оставит новые следы, ведущие к стене, сам же прижмётся к стене противоположной и, оперируя простыми заклинаниями, всплывающими без натуги в его памяти, расчистит песок вокруг себя, оставив лишь ложный след. Последним и решающим штрихом в его безумном плане станет собственная иллюзия, призванная спрятать его от чужих глаз. Неведомому охотнику из тумана, что наверняка истребил уже всех остальных (до Алистера доносились их крики, кроме того, он был здесь один, так что вывод напрашивался сам собой), придётся изрядно попотеть, чтобы добраться до него. Таков был план.
|
Неправильно. Мысль, медленно сплетающаяся из обрывков окружающего мира, которые мозг пытается объединить в единую картину. Но вместо цельного полотна получается неправильно собранная мозаика, кусочки которой не соответствуют друг другу, а в центре зияет провал в виде отсутствия ответа на вопрос "где я и как тут оказался?", стремительно расширяющийся после осознания того, что до момента возникновения вопроса прошлое пусто. От мозаики остается лишь рамка – имя, примерное осознание собственных способностей, впечатавшаяся в душу вера… и падающие сейчас куски странного мира, которым пытается найти подходящее место рассудок.
Но это сложно. Этот мир не рассчитан на осознание гуманоидным разумом. Он сопротивляется познанию и определению.
Так, обычно, глядя на небо, человек не задумывается о его форме. Оно выглядит покрывающим землю куполом, и ощущению объема способствуют облака, линия горизонта, светила и особенности местности… Здесь же небо казалось натянутой на незримую раму плоской картиной, холст которой давно уже начал поддаваться влиянию времени, и лишь отсутствие внешнего воздействия удерживает его от того, чтобы рассыпаться гнилыми лохмотьями. Грязно-желтые облака выделяются не сразу, обретая какое-то подобие объема после ощутимого усилия глаз смотрящего, и даже после этого остается сомнение в их реальности, ибо они абсолютно неподвижны. И в этой неподвижности чувствуется нечто большее, чем простое отсутствие ветра. Кажется, будто какая-то незримая сила удерживает на месте, но не препятствует разложению. Хотя как могут гнить небеса?
Облака длинными изогнутыми когтями пронзают шпили какого-то титанического города, и от одного взгляда на них голова начинает кружиться. Как и облака, они застыли неподвижно, но понимание этого не помогает избавиться от впечатления, будто это каменные (каменные ли?) щупальца, тянущиеся к небесам и извивающиеся в бессильной ярости. Нарушенные законы перспективы заставляют видеть их тонкими и толстыми, прямыми и изогнутыми, уходящими ввысь длинными или, напротив, короткими, притягивающими облака к себе. Что-то еще более чуждое человеческому глазу оживляет их, меняя восприятие расстояния. В одно мгновение кажется, будто они находятся далеко, чуть ли не на линии горизонта (неразличимой, впрочем, из канала), в другое – что нависают практически над головой, в третье – что находятся где-то посередине.
Солнца нет.
Проще не смотреть вверх.
Вокруг стены из серого потрескавшегося кирпича, выложенного в несколько слоев, насколько можно судить по местам, где кирпичи верхнего слоя обвалились, открывая второй и, иногда, третий. Отвесные, но расширяющиеся и становящиеся более пологими у самых краев. Когда-то здесь могла собираться дождевая вода, но толстый слой пыли, покрывающей все вокруг, говорит о том, что капли дождя не касались канала веками. И не только они. Под ногами похрустывает крупный серый с редкими желтыми крапинками песок, но единственные следы на нем принадлежат очнувшимся в этом месте и заканчиваются в нескольких метрах от их ног.
Канал раздваивается неподалеку от места пробуждения, но после развилки изгибается по довольно широкой дуге, ограничивая обзор. С другой стороны пологой волной обманчиво неторопливо и почти беззвучно приближается туман.
Почти – потому что сквозь него доносится звук шагов. И что-то извивается внутри.
|
|
|
-
Разнообразие гоминидов в играх от Затрикса внушает
-
Марио жил, Марио жив, Марио будет жить!
|
|
|
Наблюдая за тем, как идёт бой, разведчик сразу же скорректировал свои дальнейшие действия, быстро набросав в уме разные варианты завершения стычки. Участь трёх противников была предрешена, а вот оставшийся вдалеке лучник вероятнее всего попытается сбежать. И лучшим кандидатом для его беспощадного уничтожения сейчас был Нат, которого, однако, завязал в бою недобиток.
Надирд извлёк из ножен рапиру. Витиеватый эфес, что защищал кисть, был выполнен из отдельных полосок металла, идущих параллельно друг другу и сходящихся, подобно радиальным нитям паутины, к навершию, напоминал сюжет её плетения: сам паук располагался прямо над клинком, словно свисая над землёй для закрепления очередной нити, в практическом же плане, давал большую защиту для пальцев.
Многие разведчики с сомнением смотрели на подобный выбор оружия: ведь рапирой можно только колоть, и брали себе более соответствующие профессии лёгкие кукри и сабли. Те же, кто подобно ему, всё же вооружались рапирой, затачивали её клинок, чтобы можно было наносить рубящие и секущие удары, хоть само оружие и не предназначено для этого из-за своего баланса.
Однако Надирд был уверен в совершённом выборе. Уверенность была с ним и сейчас, хотя максимум, что он мог сделать по отношению к манекену, это маленькую аккуратную дырку, либо едва заметную царапину при секущей атаке, что никак не помогло бы высвободить Нату путь до лучника. Поэтому...
Разведчик быстро переменил хват с колющего на рубящий, для чего требовалось всего лишь переместить указательный палец на другую сторону крестовины, выходящей перпендикулярно клинку из эфеса в обе стороны, и развернуть кисть, после чего побежал вперёд, разгоняясь и просчитывая, сколько шагов ему остаётся до врага.
Оказавшись на расстоянии удара, дроу отказался от безопасной классической атаки с выпадом, вместо этого резко пригнулся, разорвав ещё больше расстояние, выставил левую ногу под углом, буквально в полутора футах от врага, сделал её опорной, и вытянул всё тело по направлению удара в одну линию: мышцы голени, распрямление колена, мышцы бедра, затем мышцы таза вместе с разворотом и вытягиванием корпуса, вектор удара и сумма всех мышечных усилий прочертила свою прямую наискосок через спину дроу, от левой ноги к правой руке, после чего, окончательно распрямляясь, Надирд ударил, вытягивая руку, словно в кулачном ударе под дых, однако атака пришлась острым, выходящим из эфеса усом, предназначенным для парирования, в горло манекена, прорвав отверстие в грубо сколоченной коже. Набранная скорость движения, объединённая работа мышц, вложение всего веса в удар-тычок, тщательный расчёт угла атаки, чтобы манекен упал, всё сработало вместе, роняя древесного противника в сторону Кетана.
Надирд тут же развернул руку, чтобы рукоять оказалась над его головой, а острие рапиры смотрело в пол между ним и Кетаном, переместил левую ногу вперёд правой, схватил свободной рукой клинок рапиры ближе к краю, одновременно освобождая Нату дорогу до лучника и выставляя защиту, если манекен после своего падения-атаки на Кетана решит упасть обратно.
Огонёк, что теперь висел над Надирдом, метнулся к Нату, а затем быстро полетел от него и замер над лучником.
|
|
Когда играешь в саву, не всегда нужно играть безупречно. Ониксовые и карнеоловые фишки, расставленные на игровой доске в форме паутины, передвигались по её нитям в соответствии со своими возможностями. Матрона, жрица, маг и мастер оружия, рабы — у всех были свои особенности по дальности и направлению хода. Разумеется дроу, ценившие хаос, сумели внести сюда его элементы, делая игру куда более вариативной. И во всём этом хитросплетении ходов нужно было уметь распознать индивидуальный стиль другого игрока, методы его мышления. Каждый ход выдавал об игроке немного больше информации или подтверждал существующую. Склонен ли игрок к опасным и рискованным ходам, предпочитает ли жертвовать или, напротив, до конца бережёт свои фигуры? Понять всё это возможно, лишь действуя и наблюдая его реакцию.
Именно поэтому, когда играешь в саву, не всегда нужно играть безупречно. Даже глупый ход нужно уметь использовать для сбора информации, повернуть в свою пользу. Пускай эта партия будет проиграна, но к следующей он сможет подготовиться лучше, воспользовавшись полученным опытом.
Теперь Надирд признавал ошибочность своего поведения, когда он без разрешения своей госпожи облачился в доспехи, но он оставался спокоен. Его действия послужили катализатором, в какой-то мере ускорили проявление индивидуальных особенностей у некоторых собравшихся, а на кого-то никак не повлияли, и это тоже было информацией. Кто-то оценил его действия как нервные и непроверенные, и это помогло ему чуть лучше понять, как этот игрок мыслит: Надирд перекладывал свои ходы на игровую доску и начинал понимать, как играла бы против него Айлвин. Кто-то лёг спать, и это бездействие тоже было личным ходом Кев'Рена на доске в форме паутины, разумеется именно в данном сложившемся контексте. Действия Ксариуса, действия Малииры: у всех был свой мотив, своё понимание всей происходившей ситуации, и все они действовали, как они первоначально считали, наилучшим образом.
Отстранённо он заметил, как Эрайа умело уклонилась от манипуляции Миртерана, разведчик оценил это. Но наблюдая, как досталось Малиире, он начал понимать, что и его возможности совершать ходы в этой игре в будущем придётся урезать. Подкорректировать под руку мастера, которым теперь была его новая госпожа.
Он вздохнул, понимая, что теперь становится просто фигурой. Фигурой, возможности ходить которой теперь будет определять его госпожа: будут ли его ходы ограничены как у раба, или станут более высокими и свободными, как у фигур высших мастей? Теперь это решает другая воля.
Надирд молчаливо воздал молитву Лолс, чтобы эта воля оказалась благосклонной к нему, и позволила ему использовать его таланты в полной мере. В конце концов Паучья Королева благословляла практичность. И он хотел быть практичным в игре своей госпожи. Какой бы она ни была.
Увидев краем глаза жесты Ната, он коротко показал и обозначил ему Малииру и их госпожу Эльшабет, объяснив кто есть кто в статусе. Если бы он выдал чуть больше информации, то мог бы привлечь к себе ещё больше внимания, что теперь уже было недопустимо с учётом его шаткого положения.
-
С достоинством выкрутился, ничего не скажешь)
-
Прекрасная развёрнутая метафора)
-
Красиво завернул
-
молодца вобщем
-
Неплохо, неплохо.
-
В модуле с дроу, как по мне, остро не хватает хентая, доминирования и всего такого. А так да, хорошо написано.
|
«Пал жертвой в объятия нашей любимой богини…» — всё ещё звучали в голове Эльшабет слова Миртерана.
«Интересно, если эта богиня действительно искренне любима и почитаема, почему в её объятия падают жертвой, а не, скажем, счастливейшим дроу с осознанием своей избранности?» Маленькая госпожа подняла изучающий взгляд на мужчину, ища на лице того признаки какого-либо вида опьянения, но, не обнаружив, снова принялась в задумчивости покусывать перо. «Любопытно, очень любопытно…»
От размышлений на тему оксюморонов и разного рода оговорок, случайных и намеренно допущенных, эльфийку отвлекло оглашение списка имён. Перечисляли бойцов, отдаваемых под её руководство. Эльшабет моментально сосредоточилась и склонилась над небольшой записной книжкой — кончик пера быстро замелькал в воздухе, фиксируя четыре имени. Закончив записывать, жрица ещё раз пробежалась по ним глазами. Только два из них были ей известны. Малиира Нилгет, внучка легендарной Тиранисс. И Надирд Нилгет, брат жрицы Линир.
Тут голова маленькой госпожи склонилась набок, а взор устремился куда-то в иное измерение. Сами собой стали рисоваться схемы взаимодействия, замелькали возможные их варианты, построился многопунктный список плюсов и минусов от такого состава отряда… Поза девушки всё это время оставалась собранно-сосредоточенной. И только лёгкое подрагивание чуть расширенных зрачков гранатовых глаз выдавало бурный мыслительный процесс, происходящий сейчас в глубинах сознания жрицы.
Но улететь совсем уж далеко мысли не удалось: перед глазами возникла Эрайя. Светские дела не ждали. Лицо Эльшабет моментально озарилось одной из улыбок, составляющих категорию «приветливые».
— Я тоже весьма рада, госпожа, — кивнула она на приветствие Эрайи. — Великолепно выглядите, мои дорогие. Впрочем, как и всегда, — добавила она, посмотрев и на Линир тоже.
Завязавшийся между двумя сёстрами разговор, как и следовало ожидать, пошёл о назначениях и выборе района. Каждая предлагала свой вариант. Несколько мужчин, кажется, почувствовав витавший в воздухе дух «спора», даже приступили к некоторым приготовлениям. Скользнув взглядом по залу, Эльшабет с неудовольствием отметила про себя Надирда, облачающегося в доспехи.
«Этот дроу слишком зависим от мнения своей сестры. Поведение и мысли требуют корректировки», — тут же мелькнула в голове заметка. При этой мысли едва различимая улыбка тронула уголки губ маленькой госпожи.
Вновь переведя взгляд на сестёр, явно ожидающих от неё изложения мнения, Эльшабет уже было занесла руку с длинными, тонкими пальцами, чтобы отвечать, дублируя Линир всю словесную информацию на язык жестов (ещё одна привычка, дань уважения, сохранившаяся от общения с ней по Академии), да так и замерла. К женщинам внезапно подошла недавно помянутая Малиира и заговорила. Безадресно, со всеми разом. Без употребления какой-либо вежливой формы обращения, подобающей статусу адресата. Вперёд своей жрицы. С места в карьер.
— Вы хотите чтобы я тянула жребий? Почему бы и… да.
Вот тебе и внучка легендарной Тиранисс… Что за дерзость! Эльшабет перевела взгляд на свою всё ещё вознесённую руку, будто пребывая в нерешительности, как лучше её употребить: отвесить наглячке со всей силы пощёчину (благо соразмерность ростов позволяла), сорвав капюшон, оттаскать за волосы, или же опробовать на первом кандидате свою плеть. На секунду глаза жрицы вспыхнули каким-то недобрым, алым блеском. Лишь на секунду. В конечном счёте, выдержка, тренируемая многие годы как контрмера против её природной вспыльчивости, взяла верх. Не стоит изменять ей и сейчас. Эльшабет Нилгет никогда не позволяет неконтролируемым вспышкам ярости захватить себя. Эльшабет Нилгет никогда не бьёт сразу. В первый раз она предупреждает. И в последний.
Рука быстро устремляется к лицу девушки-псионика.
— Малиира, милая… — тонкие пальцы жрицы почти нежно скользят по щеке, словно восхищаясь гладкостью кожи. Или оценивая её на прочность? А может, и то и другое? — Будь добра, напомни мне имя жрицы, в отряд которой ты назначена? — голос Эльшабет стал необычайно мягок и вкрадчив, но таилось в этой слышимой ласке что-то недоброе.
-
достойно
-
А неплохо. :D И не важно, что мне следующей прилетит.
-
Ну наконец-то суровая порка разбавит нашу самодеятельность))
-
Дровски
-
Здорово
-
За выдержку и деликатность :)
|
|
|
-
"А он ничотак. Натуральный самец." - не отвлекаясь от возмездия, подумала Ева
не отвлекаясь
Ойянемогу
-
Натурал, самец и на дуде игрец.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
-
-
волоча за собой прилипшие к склизкому брюшку стринги, она слепо попрыгала прочь
Охлолочки. Респект.
-
про склизкое брюшко и стринги - вот это проникновение в переживания персонажа ))
|
|
|
-
Понеслась кривая в щавель ))
-
Не могу не засвидетельствовать тут, что ты заставил меня желать, чтобы каникулы пролетели быстрее.
И что характерно, не зря ))
-
Нормальные герои всегда лежат в обход!
-
Ура!
|
- Далеко...
Голос девушки совсем упал. Похоже, София наконец поверила в бесповоротный финал: брат в тюрьме, она на свободе, но возвращается домой, и этот праздник Солнцестояния закончится без них. Она затихла в темноте скрипящей и подпрыгивающей уродливой повозки, и какое-то время слышны были только скрип колес, стук копыт да нытье Шамбуровой совести.
- Мы правильно едем. Еще дня три пути по хорошей погоде, - наконец взяв себя в руки, сообщила подконвойная, прижимаясь щекой к решетке. - Надо ехать по этой дороге по указателям на Хиллстоун. А за полдня до Хиллстоуна будет поворот на Санкастл. Там сейчас старшим Хранитель Покоев, сэр Олберт. Отец Гилберта. Олберт Олдос. По дороге есть трактиры, надо будет остановиться в ближайшем, чтобы ночь не застигла в поле.
Она не кричала, не рыдала и не ломала рук об решетку, ровным рассудительным голосом сообщая нужные Шамбуру детали. К чему рыдать, когда ты с самого начала знаешь, на что обрекаешь себя - на бессмысленную и гордую борьбу с ветряной мельницей чужих амбиций, с тяжелыми жерновами власти целой империи. И она, и ее брат, должно быть, понимали, на что идут. Но кто же мог знать, что все повернется именно так...
~*~*~
Не все, не все так плохо, как пророчат хрипло старые оси повозки. Не все так плохо, впереди у леди возвращение в родной дом, а до этого еще путь по свежему воздуху, по летнему краю - после сырых крысино-паучьих подвалов тюрьмы - и не в одиночестве, а в компании мудрого дварфа, который не обидит человеческую девушку ни словом, ни делом, защитит от лиходея и от зверя лесного, подбодрит и укрепит дух веским словом паладинским. Пусть он сам колеблется иногда, сомневается в верном пути, но для слабых духом паладинское слово всегда опорой станет.
Впереди еще летние дожди и летние ночи, нехитрая снедь и убитые в блин матрацы постоялых дворов, и ночные огни - которые везде и всегда одинаковы. В костре, в очаге, в камине огромного замка и в кузнице дварфских пещер - огонь всегда один, от огня до огня лежит путь-дорога. Между огнем старого камина в зале Фаррианова приюта и треском поленьев в каменном очаге замка Санкастл - много воды утекло, хотя и прошло всего несколько дней. Огонь, вода, снова огонь, закалят ли они Шамбура Стоунхаммера так, чтобы Морадин остался доволен своим Молотом? Время покажет. А пока...
~*~*~
- ...прощайте, господин Стоунхаммер, храни вас Пелор.
Леди София в светлом платье (ведь брат жив, нет причин для траура) прощается со своим спасителем, с тяжелой окованной повозкой, с самым печальным солнечным праздником в своей жизни. Для нее Энвилль закончился, но не для Шамбура, ведь он обещал казарменному писарю вернуть повозку, обещал Алисе сделать так, чтобы не началась война. Слово паладина - не только опора слабым, но и верстовые столбы на пути, с которого сворачивать нельзя.
- Проведайте брата в тюрьме, если сможете, пусть он знает, что со мной все хорошо.
Еще одно обещание, еще одна вешка поставлена на пути. Столбы, указатели, серая пелена дождя, тоскливая колея - но теперь дорога уже не восьмеркой змеится, не бесконечности знаком идет из ниоткуда в никуда. Теперь есть цель в конце двойной штрих-пунктирной линии: точка, а над ней вопросительный знак. Что там, что сейчас в Энвилле?
~*~*~
- ...Вооот, значит. Ну шо, а потом когда их на пару, и Верховного Жреца, и Магистра Верховного, арестовали прямо у алтаря пелорского, вот тогда этот усатый и стал тут временным наместником, именем императора, стало быть.
В подвале Шонанова трактира прохладно, свежее пиво тихо шепчет пеной и дышит хмелем и летом. Дварф-трактирщик доволен, будто это он сам все так обставил, что теперь в городишке тишина и покой.
- Ну, поначалу буза была, конеш. Толпа-то на празднике была большая. Мой трактир вообще чуть было не пожгли - тут трущобы близко, место такое. Но эт токо самые лютые бедокурили, приезжие наймиты, да и тех стража с инквизицией быстро повязали. Простой-то народ к вечеру утих, когда подстрекателей всех сгряпчили. Уже вот неделя прошла, и можно хоть вздохнуть спокойно. А главное, знаешь, брат, удачно все вышло. Беренгар-то этот жрецом Пелора оказался, и пока он тут в городе верховодит, власти у магов-огнепуков нет больше, бандюков крышевать некому, а пелориты тут будто хозяева. Не те еретики, которых отловили почти всех уже, а нормальные, для которых наша братия храм строила. Хоть люди иные и жалуются, мол, уж слишком благочестиво все, не рыгнешь лишний раз, а зато дварфы как строители храма нынче в большом почете у них. Да и город после погромов чинить надо кому-то. И на каменоломне теперь беды прекратились, камень продавать будем в соседние города, по реке сплавлять. А всякие бедокуры да лиходеи сидят по своим норам да трущобам, в город боятся нос высунуть. Вооот...
Шонан отпивает еще пива из запотевшей кружки, щурится на сородича:
- Угощайся, брат. За счет заведения все, угощайся. Завтра жена с дальней фермы возвращается, пирогов наделает. Чую я, хорошие времена идут. Улыбается нам Морадин. Уж не знаю, с чего вдруг благодать такая привалила, но прорвались мы через беду, шо тут скажешь. Кто бы мог подумать, что так все повернется...
|
Прошла неделя с разгрома разбойничьего лагеря. Павел, Ланц, Барристан и Маудрин обыскали весь форт, заглянули в подвал, где нашли двух пленников. Первый был заросшим стариком в лохмотьях, который основательно свихнулся и вёл себя крайне агрессивно. Он прижимался всем телом к прутьям решётки, протягивал свою грязную, почти чёрную руку с намерением кого-то достать и задушить, плевался при этом и изрыгал неразборчивые проклятия. Достучаться до него или как-то успокоить его не удалось, а потому оставили его пока там, на цепи. Второй же пленник был юным волшебником из Талдора по имени Ирстон. Он пустился в дальнее путешествие и опрометчиво позволил разбойникам застать себя врасплох. В плену он провёл всего ничего, но был бесконечно рад освобождению, поскольку в такой компании уже начал утрачивать надежду на обретение свободы. Ирстон обнаружил своё снаряжение в разбойничьей кладовой и мог идти дальше своей дорогой, но предпочёл остаться пока что в компании тех, кто его освободил, ибо понял, что одному на этой дикой земле выжить сложно.
Виселицу схоронили вечером того же дня. Поставили ему простенькое надгробие из того, что нашли в лагере. Для остальных бандитов выкопали братскую могилу. А вот Рогача взятые на себя обязательства требовали доставить в Рестов для успокоения тамошнего народа, много месяцев дрожавшего от рассказов о жестоком и неуловимом бандите. Без подобного вещественного доказательства не было бы и награды, обещанный рестовским головой. Доверили подобную ответственную миссию Григорию, которому надлежало ещё и вернуться с наградой и положенными по завершению первой части задания рабочими для приведения столицы новой колонии в надлежащее состояние.
Разбойники, которых во время нападения на лагерь, рыскали по лесам и равнинам, так и не вернулись. Акирос предполагал, что прослышали они про гибель своего лидера, или издали заметили чужаков, обосновавшихся в крепости, но бдительности не терял и каждую ночь проводил за дежурством на одной из башен. До фактории Олега новости долетели быстро, и через три дня в форт явились Олег с женой и всеми, кто у него гостил в последнее время. Повод был серьёзный – на Ничьей Земле зарождалась новая держава, пусть пока размером со старенький полуразрушенный форт, но перспективы были громадными, а потому всем, кто на этой земле собирался жить, предстояло решать её дальнейшую судьбу.
Всё ещё дожидаясь возращения Григория с вестями из Рестова, все честные люди Ничьей Земли расселись за столом на том месте, где раньше обитали разбойники и стали держать совет. Главными на нём выступали Павел Орловский, обладавший двумя важнейшими символами власти – грамотой на право владения новой землёй и благородным именем, которое в Бревое значило немало, а также его боевые товарищи: Ланц, Барристан Лысый и Маудрин Абриан, также обладающие грамотами от имени Рестова. К ним несколько запоздало присоединился некий Дэнс, предъявивший аналогичную бумагу за подписью Иосифа Селемия. Он явился уже после разгрома лагеря вместе с Олегом, но послан был с той же миссией, что и все остальные. Человек он был неплохой, язык с ним общий нашли быстро и в свой круг сразу приняли. Волшебник Ирстон никакими особыми правами на новую землю не обладал, ни грамот, ни титулов не имел, зато обладал тем, чего не мог предложить новому образованию никто из присутствующих, а именно знаниями высокой арканы. После внезапного ухода Гнарлга эту нишу в группе требовалось заполнить, и других кандидатов на эту роль просто не было.
Остальные присутствующие на встрече люди никаких прав не предъявляли, но были заинтересованы каждый по-своему в том, чтобы помочь колонии. Акирос Исморт, бывший паладин и бывший разбойник, оказавший неоценимую помощь в разгроме лагеря своих бывших сообщников, мечтал об искуплении своей вины. Он не имел более дома, не знал, куда ему идти, не знал, что ему дальше делать, а потому предложил свою честную и бескорыстную помощь своим новым друзьям, вернувшим его на путь света. Акирос был умелым воином, обладал некоторыми лидерскими качествами и имел опыт обучения молодых воинов. Амбиций он не имел и готов был взяться за любую работу, какую ему поручат.
Олег и Светлана Леветон, раньше других пришедшие в Ничью Землю, и не мечтали, что их маленькая торговая фактория окажется в центре больших событий. Совсем недавно они довольствовались тем, что продавали в Рестове добытые местными охотниками шкуры, но теперь ситуация кардинально менялась. Супруги и дальше готовы были заниматься торговлей, но она зависела с этих пор от новых хозяев земли, с которыми у них сложились дружественные отношения. В разговоре с Павлом Олег предложил свою помощь – он неплохо распоряжался деньгами, которых у колонистов теперь должно было оказаться немало, а также мог организовать поставки всего необходимого из Рестова, где имел неплохие связи. Светлану государственные дела мало интересовали, хотя и она согласилась бы помочь всем, чем сможет.
Кестен Гаресс, бывший дворянин, пустившийся на поиски приключений в компании простых мужиков, был для многих загадкой. Точно его историю никто из присутствующих не знал, сам Кестен о себе не говорил, а потому приходилось опираться лишь на слухи. По одной версии он был изгнан из благородной семьи Гарессов за интрижку с замужней кузиной, по другой – покалечил своего более влиятельного родича, защищая честь той самой кузины. Как бы то ни было, теперь Кестен Гаресс был угрюмым воином с четырьмя последователями. Пока он выполнял функции вооружённого сопровождающего, охотился на бандитов и кобольдов по лесам, но определенно имел гораздо больший потенциал. Успевшие оценить его воинское мастерство, отзывались о нём высоко, а то, что люди его готовы были сражаться за Гаресса до смерти, многое говорило о его лидерских качествах.
Джод Кавкен, странствующий жрец Эрастиля, похоже, наконец обрёл смысл своего слишком долгого паломничества. Найденный в лесу древний заброшенный храм Рогатого Бога, оставленный ещё во времена тальдорской колонизации, занимал всё его время. Смыслом существования Джода стало возвращение храм былого величия. Государственные дела его не занимали вовсе, но на встречу он пришёл с тем, чтобы согласовать с компанией, в которой превалировали последователи Абадара, свободу вероисповедания, а также просить их о помощи с отстройкой храма. Конечно, старый жрец был благодарен освободителям Ничьей земли за их помощь в снятии с храма проклятья и взамен был готов предложить свою помощь, если она не мешала его главной цели.
Мастер Боккен, эксцентричный алхимик, несколько тронувшийся умом, явился в форт от скуки. Ему порядком надоело сидеть сиднем в своей покосившейся хижине и питаться всякой дрянью. Большую часть времени он пребывал мысленно где-то в другом месте, но в моменты озарения демонстрировал живой ум и добрый нрав. Увы, всерьёз рассчитывать на этого человека в чём-либо было крайне рискованно, но товар его мог бы пригодиться, если дела у колонии пойдут хорошо. Боккен не имел никаких амбиций в отношении зарождающегося государства, ни дальнейших планов, и просто сидел за столом, растерянно глядя вдаль.
И вот эта честная компания решала самый главный вопрос - что же делать дальше.
|
|
|
Капеллан затянул молитву, нараспев и басом, и принялся налагать руки на свесившуюся безвольно голову пленника. Наконец исцеляемая голова, преисполнившись видимо благодати, дернулась и приподнялась. Закованный с усилием втянул воздух в легкие, поднял лицо, осматриваясь, напряг плечи, почуяв кандалы на руках.
- Тихо, тихо, голубчик, - жрец положил ему руку на плечо, не давая встать скорее жестом, чем силой. - Как себя чувствуете? где болит?
Пленник, щурясь (или морщась), огляделся, разлепил пересохшие губы - только лишь для того, чтобы прищелкнуть недовольно языком.
- Совесть у него болит, - резюмировал жизнерадостно Беренгар, - но это уже не к тебе, отче, а ко мне. Можешь идти, дальше я исцелять буду.
- Слушаюсь, - по-солдатски приложив два пальца к виску, капеллан развернулся налево кругом и вышел из кабинета, притворив за собою без стука дверь.
Усатый, откинув плащ, уселся боком на край стола, сцепил пальцы на колене и радостно оскалился.
- Ну-с. Старший следователь Смит. Имя, фамилия, титул, звание?
Пленник нахмурился и ответил не сразу. Будто думал. Посмотрел на Беренгара пронзительно, потом на Шамбура. Обращаясь к "старшему следователю", невежливо мотнул на дварфа головой:
- Это кто? - хрипло буркнул.
- А это, - назидательно ответил тот, не давая Шамбуру вставить слова, - добрый дварф, который тебя спас от самосуда по обвинению в ереси и чернокнижии и доставил в правоохранительные органы, по коему поводу сейчас дает показания.
Он подцепил со стола недописанную бумажку и потряс ей в воздухе.
Пленный еще больше посмурнел, даже не думая выказывать дварфу хоть малейшую признательность.
- Санкастл, - проворчал он в пол, будто это ругательство было, а не фамилия. - Фредрик Этельберт, лорд Санкастл, генерал святого воинства отца нашего Пелора Сияющего. В отставке. Постоянное место жительства город Энвилль, Садовая улица, дом три. Почетный гость городского совета. Обвинения против меня являются обвинениями против действующей власти и церкви Пелора. Не рекомендую злоупотреблять полномочиями, следователь.
Все это было сказано мрачно, устало, хрипло, и как-то...
- ...неубедительно, - прознес Беренгар, доставая из-за пазухи медальончик с солнцем и молнией и небрежно покачивая им в воздухе. - Старший следователь. Господин старший следователь.
Паладин снова скривился и цокнул языком с досадой. Ему бы держать гонор, давить на полномочия, но что-то было не так в его осанке и самообладании, будто надломлено... И кажется, он понимал это, и молчал. Молчал и Беренгар, качая ножкой, покачивая медальоном.
- Требую исповедника, - наконец выдавил Санкастл. - Буду говорить только со жрецом Пелора...
- Я жрец Пелора, - постучав по медальону ногтем, перебил его усатый. - Или тебе надо какого-то конкретного жреца позвать?
Последнюю фразу он произнес со значением, с вызовом, подавшись вперед, и казенный дежурный "вечный факел" у него за спиной вспыхнул ярко-ярко, осветив кабинет будто бы солнечным светом.
- Мне нужно помолиться... - пленный, а теперь уже арестованный, отшатнулся, дернул плечом, будто пытаясь закрыть глаза рукой.
- Да молись на здоровье! - жизнерадостно отозвался Беренгар. - Наручнички вот только оставить придется. И про себя молись.
Паладин, если это был паладин, опустил голову - и в комнате повисла тяжелая тишина.
|
|
|
|
- Ну, видишь ли любезный, - мужик отвечал обстоятельно, и даже положил котому наземь, дабы освободить для указующих жестов обе руки. - Тут смотря какой путь тебе наиболее пригляден. Башня водяная на другом краю города у нас, идти небыстро. Так что ежели ты достатку среднего и выше, то иди этим берегом до самой Гильдии Магов, а там влево сверни, через мост. Дальше, правда, придется тебе через нехороший квартал идти. Так что хошь богатый ты, хошь бедный, а иди-ка лучше Нижним городом, это стал быть сейчас мост перейди, а потом вдоль реки, мимо казарм и далее, не потеряешься. А хотя что я! - обстоятельный, окончательно запутавшись в указаниях, шлепнул себя по лбу. - Тебе, любезный, по реке надо идти, лодку попутную поймать да до самой башни и доехать. Так оно быстрее будет и безопаснее, да вот же плывет добрый человек, щас мы его!..
Забыв про свою котому, обстоятельный устремился вниз к воде, размахивая руками, и очень скоро Шамбуру за серебрушку был предоставлен водный транспорт, совершенно непривычный подземным жителям. Рыбодварфная форма с него давно сошла, и теперь предстояло осиливать это путешествие как есть. Лодка муторно качалась и скрипела, и тошнотворно пахла рыбой, на дне лежали мокрые сети, а гребец был разговорчив, хоть и косноязычен. Продираясь сквозь "ну, это, вощем, этсамое, короче, воооот", он завел длинный рассказ о том, как народу понаехало, да спрос хороший, да только и конкуренция большая, понаехавшие не только же жрать хотят, а и деньгу зашибать, вот хлеб и отбирают.
Мимо проплывали высокие мрачные фабрики с огромными подливными колесами, глядевшие хмуро на особняки на другом берегу. Торговые ряды запестрели впереди, оживленные в предполуденный час, и наплавной мост: дежуривший на нем патруль стребовал с рыбака пропуск и баграми отворил среднюю часть, пропуская лодку дальше в город. Приземистый квадратный форт казарм со рвом и цепными мостами навис тенью, напоминанием о бренности сущего перед лицом закона, и остался позади, уступив место мирным домикам: нарядным и многоэтажным на правом берегу, неказистым и серым на левом. Вот и алтарь Фарлангну у Шонанова трактира проехал мимо, благословляя путников. Вот и нехороший квартал, упомянутый обстоятельным мужиком: кривые хибары лепятся одна к другой, косые заборы чуть ли не съезжают в реку, из окон выглядывают темные личности сомнительной трезвости. Впереди излучина, и за ней вырастает уже кирпичная башня с круглыми ровными стенами, этажа в три-четыре. Отсюда не видно пока, ждет ли кто-то там Шамбура. Часто так бывает, что заранее не знает герой, где ждет его подвиг.
|
|
|
Саммер покрутила трубу в руках, пытаясь понять, не смотрит ли она в нее с обратного конца и почему ничего не работает, и заметила неснятую крышечку.
- А! - сказала она, осторожно отставила кофе на покачивающийся ящик и принялась ее откручивать, но тут залязгало. Обернувшись на знакомую походку, она улыбнулась, вставая и ух! - с загадочным видом хексторит ее куда-то потащил, блестя глазами.
- Что, что, что такое, что, боже мой, что? - она сбежала по ступенькам, чудом не споткнувшись, завлеклась в каюту и стала как вкопанная, прижимая руку к сердцу, колотящемуся от страха, от волнения, от предвкушения - от всего сразу, смешанного в горький и горячий, бодрящий напиток. Рядом с Тидеем часто было страшно - иногда она боялась за него, иногда его самого, но никогда еще он ее не обижал, не обманывал, не подводил. Не разочаровывал. Поэтому страх ее это только раззадорил, и с любопытством поглядывая на Тидея, она успела стащить и отправить на стол перчатки и баклер и взяться за верхнюю пуговичку камзола.
- Оу, - понимающе проговорила Саммер, уставившись на протянутый ей скимитар и немедленно берясь за рукоять. Сегодня прямо день новых мечей. - Ты хочешь посмотреть, как я умею этим дра... аааАА!
Она взвизгнула - вернее, хотела взвизгнуть, но почему-то не вышло. Вышло только "АА!", какое-то грубое и совсем некуртуазное. Стало легче дышать, и сломанная удавом косточка корсета перестала колоться под левой грудью. Все эти мелкие и побочные детали она поняла только секунды через две после того, как вздрогнула и поморщилась от незнакомой боли и сообразила, что и куда внезапно стало давить. В общем, даже волшебная диадема была не нужна, чтобы сложить два и два и понять, что произошло, осталось только подобрать слова для этих новых ощущений, которые заглушали даже страх и стыд.
- Ah, me couilles, encule ta mere, - будто чужим, хрипловатым, ошарашенным шепотом выдала она какие-то не свои слова, хватаясь за пряжку ремня и тихо шипя, - Солнце, предупредил бы, я же в сс... стрингах... Ау....
-
И боевик превращается во фривольную комедию!
-
Кроссдрессинг по ДнДшному. Жжоте, нехорошие люди, ааа!!
Впору Book of Erotic Fantasy разрешать к допуску.
-
Ah, me couilles, encule ta mere
стринги - зло :D
В восторге от такой реакции :D
|
|
-
Ахренеший ат адреналина аспид атаковал, абжегся аб ауру, абстрадался, апосля агонизировал, агрессор.
-
ухохоталась)))
-
Укуренный уж умер, укусив убера за ухо унц унц унц
|
|
|
|
-
И ОТРУБЛЮ МАЧЕТОИ НОГИ СУКА
-
Записка просто с ума сойти!
-
Шикарный тайник!
-
Пхаххах XD
-
Записка - это что-то! :D
один наш капетан ево зовут андреи он взял боицов и деает икспи икспедке нопадения на ваших патрулеи в гарах рядам с утесам клык змеи. с ним велекан с ним 6 5 боицов у него автаматы и они будут грабет.
Оп-па!
-
плюс же
-
Смешно
-
Памяти КД. Камин, жалко, не спиздил его помощник.
-
если ты опят оставеш мало золота я тебя повешаю. обнемаю твои брат и не воруи мою гронату у меня другои пока чето нет
+++
-
Туч - могуч.
-
ЕЛСЕ ТЫ СЧЕТАЕШЬ ЧТО ЭТОТ ПОСТ ПЛАХОИ ТО Я ТЕБЯ НАИДУ И ОТРУБЛЮ МАЧЕТОИ НОГИ СУКА
-
Я не могу оценить происходящее в контексте, но то, что творится под спойлером.
Казама Джин: помним, любим, скорбим... но дело его живет.)))
|
Темнеет, и проплывающие по обе стороны дороги крестьянские халабуды превращаются в темные силуэты затаившихся чудовищ с горящими огоньками желтых глаз. Пугала раскидывают костлявые руки, охраняя неведомые сокровища чахлых делянок. Подвода подпрыгивает на рытвине, и возница, сморкаясь и матерясь трехэтажно на дороги, жисть свою и государя императора, ломает напрочь всю героическую иллюзию и натягивает башлык на голову - моросит.
Огоньки попадаются все чаще. Это уже город. Наверное, Энвилль, или как его там - когда попутный крестьянин предложил подвезти, ты не особо уточнял, куда. Обычный унылый городишко. И что здесь можно сделать полезного для дварфской расы? Ни фронтиров, ни драконьих гор, ни зловещих болот - даже городских стен нет. Окрестные фермы переходят в деревянную застройку, потом начинаются каменные дома. Выбравшись с хлюпающей грунтовки, подвода затарахтела по мостовой - дощатой, а потом и булыжной. Город сгущается, дождь тоже. Впереди блеснула кривой длинной саблей река, желтые огни дрожат в черной воде.
- Слазь, - это хмуро, хрипло каркнул возница над ухом, - я к барину заворачиваю, не велит попутчиков брать. Слазь давай, грю.
Пихает в плечо, двигается, бесцеремонно сталкивая с облучка, а льет уже как из ведра. Ночной ливень рисует город будто гравюру в книге, сплошной штриховкой черно-серых линий. Призрачные ореолы колеблются вокруг редких городских огней. Слева четыре фонаря обозначают мост через реку, за ним - высокие дома, красивый ажурный навес, большая освещенная магическим огнем вывеска. Гостиница, где наверняка вышколенные слуги, серебро на столе и бархат на ложе ждут привыкшего к роскоши героя.
Справа узкие кривые улочки сплетаются в сплошной, сонный, едва шевелящийся муравейник, и в глубине сквозь пелену ливня мерцает еще одна вывеска, покосившаяся, едва подсвеченная масляным фонарем, на приземистом здании. Постоялый двор для непритязательных путников обещает еду, тепло и крышу, и может быть даже без протечек.
Подвода утарахтела в темноту по мостовой, угрюмого возницу тоже где-то ждет ужин и постель. А ливень остался. Замерзшей уличной девкой, которой уже все равно с кем, он лезет под одежду нагло и не любя, лижет лицо, виснет на плечах намокшим тяжелым плащом. Ливень, незнакомый невидимый город и два маяка в темноте. Чего же ты ждешь?
|
|
|
-
С наступающим)))
-
Да это же мы! Браво!
-
Вин!
-
Крутотень :)
|
|
|
|
|
Закончив со всеми утренними делами, Боккен направился на юго-восток, к своему дому, а отряд всадников направился за ним следом. Погода была очень хороша, чувствовалось приближение лета с сопутствующим ему пробуждением природы после долгой зимней спячки. Морозный Рестов, покинутый менее двух недель назад, казался теперь городом на крайнем севере, хотя в действительности он лежал даже южнее Ничьей Земли. По дороге Боккен болтал без умолку, хотя до того из него едва ли не клещами приходилось вытягивать хоть немного слов. Впрочем, от болтовни особо проку не было - болтал он о своём, не стремясь донести до слушателей какую-либо законченную историю, а выдавая лишь фрагменты рождённых его больным разумом мыслей. Из всего потока извергаемых его ртом слов можно было разобрать лишь историю о том, что травник поселился в Ничьей Земле лет пять назад, после того как родители умерли, а он всерьёз повздорил с братцем, откусившим ему в драке палец.
Боккен шагал бодро, ничуть не затягивая отряд. Шёл он налегке, с пустой котомкой и дорожным посохом. Места он знал очень хорошо, так как иногда слегка отклонялся от своей прямой дороги, чтобы найти затерянную среди холмов крошечную рощицу, где быстренько срывал горсть пахучих ягод, необычный цветок или жирного жука. При этом ориентиров здесь не было никаких - во все стороны тянулись покрытые подрастающей травой холмы, лишь вдали на востоке высилась горная гряда. У сломанного дерева, в своей посмертной позе напоминавшего букву "Г", Боккен вдруг остановился, быстро сориентировался по солнцу и встал лицом на запад.
- Вот от этого места прямым ходом миль 35 на запад и точно к шахте выйдете. Я с вами туда не пойду. На меня миты и кобольды и так злые, чтобы ещё больше дразнить их своей рожей. Ладно, потом сюда вернётесь. До моего дома всего полмили.
И Боккен двинулся дальше на юг-восток. За ближайшим холмом открылся небольшой деревянный домик, кособокий и очень хлипкий на вид. Во всём Рестове нельзя было сыскать худшей лачуги, тамошняя беднота даже жить бы в такой не стала. Но Боккен с нежной улыбкой посмотрел на свой домик и чуть ли ни вприпрыжку быстрым шагом направился к нему. Вокруг домика имелся садик, в котором царил настоящий хаос из перемешавшихся цветов, кустов, деревьев и причудливых растений, которых и не встречалось-то в северных широтах, а также более традиционный огород с таким же покосившимся как и дом сарайчиком.
Едва отряд приблизился к дому, как из дверей к всеобщему (включая Боккена) удивлению вышла старая знакомая - Серая Лисица, одна из спутниц Ярослава Орловского, отправившаяся с ним на разведку местности. Вид у неё был побитый - одежда изорвана, волосы растрёпаны больше обычного, на руках кровоподтёки, на босых ногах следы переохлаждения и синяки. Неуклюжей походкой девица двинулась к Григорию.
- Беда, старик, ой беда, - слёзы потекли по её щекам, язык заплетался, слова сопровождались всхлипами. - Погиб твой хозяин и Викул вместе с ним. Реку мы переходили, да рухнула в неё телега Ярослава. Варежка его спасать бросился, да и не выплыл из холодной реки. Дайте что-нибудь покушать, а то сил нет.
|
|
– Бляяяяя#ть, – негромко и как-то очень печально прогудел Вильям, затаскивая полуживого Спарка в подъезд. – Эх, босс, ну что же ты не поберегся? Разрываясь между “быстро” и “аккуратно”, Билли уложил уже почти что “тело” Кима на заплеванный и щедро посыпанный бычками пол подъезда, захлопнул входную дверь и замер с самым что ни есть сосредоточенным видом и сонно-прикрытыми, как у наркота со стажем глазами. Красный крест. Невидимый красный крест. Невидимый красный, мать его, крест…. В современном мире крохотная пластинка кремния, вставленная в мозг, позволяла обращаться к знаниям, которыми никогда раньше в жизни не владел, но для некоторых даже достучаться до этой “цифровой шпаргалки” уже было не слабым испытанием. Ага, вот оно. Стрелянная травма правого плеча, разрыв мягких тканей, обильное кровотечение, травма ребер, подозрение на пневмо- и гемоторакс. Плечевая артерия, судя по всему, цела. Да уж, дела. Беглый осмотр дал пусть ожидаемые, но неутешительные результаты: “пациент” был жив, но совсем чуть-чуть и, возможно, ненадолго. Не хорошо. Совсем не хорошо. Вариантов у Вильяма оставалось совсем немного, времени у Спарка еще меньше, так что над следующими действиями наемник раздумывал куда меньше, чем, например, когда пытался “вспомнить” хранимые в разъеме на затылке навыки медбрата скорой помощи. Быстро собрав свой старенький смартфон из сложенных во внутренний карман куртки, и чудом переживших последний час составных частей, он набрал номер оверсайдовской “горячей линии” и принялся бинтовать рискующего на собственном опыте проверить тезис о вечной жизни души командира обрывками его же рубашки, прижимая плечом к уху увесистый алюминиевый прямоугольник коммуникатора. Конечно, “светить” работодателя, а значит и себя, и придавать всему этому скользкому делу официальную огласку, вероятно, было не самым лучшим решением, но правильное и не должно быть самым выигрышным. Более того, оно обычно и не бывает. Пусть они перешли дорогу Армтек’у, вляпавшись по пути в какое-то неясное дерьмо, пусть на нем за сегодня три трупа гражданских, и пусть ему теперь лет 25 строгача за это светит. Пусть. Не страшно. Не проблема. Тюрьма – это почти что армия, но только без стрельбы по демонстрантам и ежедневной утренней пробежки. Пусть. Последним должен был идти он, а не Ким. Это была его работа. Его место. И его пули. – Код четыре-восемьдесят два, – отчеканил Билли, не дожидаясь, пока приятный, синтезированный “умной машиной” голос на том конце трубки закончит читать стандартное приветствие. – Имя – Вильям Даллас Хьюз. Группа “Чарли”. Личный номер – четыре-один-восесь-шесть-шесть-девять-танго. Запрос экстренной эвакуации. Под угрозой жизнь сотрудника корпорации. Требуется медицинская помощь. Мы в доме на угле шестнадцатой и саннисайд роад. Район ”Гринсайд хиллс”. Закончив со звонками в службу спасения и первичной бинтовкой, “Бигфут” аккуратно, будто боясь что-нибудь сломать, поднял Спарка на руки и потопал по лестнице, ведущей на второй этаж. – Иона, прием? Планы изменились. Ким пару лишних пуль поймал. Я вызвал “вертушку”, минут через пятнадцать-двадцать будет. Мы на втором этаже отсидимся. Ты по ситуации смотри. Волну нашу слушать могут.
|
-
И за изящно-легкий стиль, и за улетный автарчик, и за то, что присоединилась к нам.
Добро пожаловать в кошмар ;-)))
-
Clumsy girls are so cute))
|
Леди Уайтхолл кокетливо взвизгнула, чуть не разлив вино, и захлопала в ладоши - "так, так!" - а потом посерьезнела обратно, сдвинула брови... "Фрипорт", вспомнила она под острым взглядом, "вернуться". Сомнения, подозрения, страхи взвихрились и осели под тяжестью сочувствия и со-страдания к этой тоске. Тысяча жизней, тысяча разлук... Или одна длиною в сто веков... Так нельзя.
- Это замечательный город, - согласилась она. - я тоже изо всех сил хочу вернуться туда в своей единственной жизни, и есть надежда, что это осуществимо, хоть и сложно, и помощь бы нам не помешала. Вы ведь правда не собираетесь там всех съесть или перекусать? Не хотелось бы, чтобы во Фрипорте началась какая-нибудь очередная беда, пусть там все будет по-прежнему...
- В этом городе сна - ни мостов, ни церквей,
Ни фонтанов, ни парков, ни монастырей;
Зато в призрачном грохоте адских карет
Здесь работает бешеный пресс для газет.
В этом городе чаек, крюков, кабаков
Утонул навсегда стук моих каблуков.
Въелась солью мне в память морская вода.
Я в пробитой шаланде вернулась сюда,
Я вернулась однажды - и снова вернусь
в этот город, где матом приправлена грусть,
где в притоне - любовь, во дворце - срамота,
где есть рты без усов и усы безо рта.
В рыбий запах, в ночную чернильную муть
я смогу не боясь, не поморщась шагнуть,
обернуться на шепот над левым виском
и улыбку твою отзеркалить тайком.
Где-то на втором четверостишии Саммер сообразила, что декламирует вслух, и покраснела до ушей. Но слава богам, не сбилась, дочитала, кашлянула в кулак.
- В общем, я не знаю, как вы, а я бы согласилась, - буднично закончила она, глянула на Гудвина, Сливу и дверь и спрятала лицо в бокал, отчаянно надеясь, что хотя бы дала остальным время на размышления своей декламацией. Пора, пора на свежий воздух, чтобы не сойти с ума окончательно.
-
бешеный пресс для газет)))
Церкви, правда, есть в городе, тут неточность вышла.
-
Красиво )
-
Классный стих =)
Саммер наверное балладу потихоньку пишет о всех своих приключениях !
|
ВОСКРЕСЕНЬЕ, 3 ОКТЯБРЯ 1925 г.
Альберт
Церковь Святого Патрика, улица Дубов, Дэнверс
... Аромат ладана настраивал на должный лад. Некоторые мелочи, несущественные стороннему человеку, для отца Альберта были крайне важны; правильно подобранный цвет казулы, белоснежно-чистая альба, алтарный покров, соответствующий текущему периоду литургического года, цветы у амвона и алтаря, заведомо заготовленная проповедь, соответствующая празднику или ситуации в городе, с обязательно проработанными эсхатологическими деталями - все это становится мощным оружием в руках праведного и умудренного опытом слуги Господнего. И отец Альберт всегда старался приложить все силы и возможности, чтобы такому стандарту соответствовать; не в чьих-то глазах, нет. Делал это он для себя и для своего Господа, служению которому он посвятил остаток своей жизни, сколько бы провидение Всевышнего ему ни уготовало бы.
Литургия прошла, как всегда, гладко и с воодушевлением. Не подвел ни органист, ни дьякон, ни паства - с затаенным дыханием прихожане слушали проповедь отца Альберта, которую тот возвещал с украшенного хризантемами и розами амвона. Для этого воскресенья Альберт подготовил речь о важности самопожертвования и сложности понимания заповеди о непротивлении злу - использовав для этого две цитаты из Евангелий: "Если пшеничное зерно, падши на землю, не умрёт, то останется одно, а если умрёт, то принесёт много плода", от Иоанна, и "Кто хочет жизнь свою сберечь, тот потеряет её;, а кто отдаст жизнь свою ради добра, тот сохранит её" от Матвея.
"... Подводя итог всему вышесказанному, можно сделать вывод о том, что бездействие и не применение мер, связанных с защитой человека, подвергающегося нападению, является невыполнение заповеди о любви к ближнему. “Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих”, как сказано было апостолом Иоанном в его Евангелии. Не предотвращение зла, а преступное попустительство злодею совершать беспрепятственное зло, есть соучастие в совершении этого зла тем, что своим бездействием человек создал благоприятные условия для выполнения зла. Такой поступок является нарушением заповеди о том, что нужно побеждать зло добром.
Таким образом применение насилия против злодея с целью недопущения совершения зла (при условии того, что ничем иным как кроме насилия в адрес злодея нельзя предотвратить зло) не только не является нарушением заповеди о непротивлении злому, но и составляет необходимое условие для осуществления заповедей о любви к ближнему и о победе зла добром. Аминь!"
Какие-то мгновения по окончанию речи святого отца в помещении церкви Святого Патрика - небольшой по меркам большого города, но вполне достаточной, чтобы вместить минимум две-три сотни прихожан в крупный праздник - воцарилась гробовая тишина. И в следующий миг она разбилась на мириады осколков гулом голосов одновременно заговоривших - "Аминь!", "Истинные слова, отец Альберт!", "Да славится милосердие Господне!" - такими словами и высказываниями, угодными Богу и услада для ушей Альберта Бисанта, наполнились стены Дома Господня.
Довольные чудесной службой и запоминающейся проповедью прихожане, по традиции, перед тем, как уйти, подходили к отцу Альберту, чтобы выразить почтение приходскому священнику и перекинуться с тем парой-тройкой фраз, как правило, ничего не значащих. В череде выходящих из церкви горожан Альберт внезапно заметил новое лицо - невысокую женщину средних лет, с умным, проницательным лицом, и с печатью жизненного опыта, очевидно, далекого от того, чтобы назвать его приятным и легким. "Доктор... доктор Мёртелл Кэнаван, новая хозяйка поместья покойного доктора Элмера Саутарда, а также временно занимающая его пост", вспомнил святой отец - в прошлое воскресенье она также посетила мессу, но подходить к священнику при выходе не стала. Местные кумушки - миссис Махони и миссис Фьямма - с их удовольствием и без его желания донесли до сведения приходского священника имя "этой странной особы, большой шишки в медицине, забывшей о своей Богом дарованной священной миссии - рожать детей и делать своего мужа счастливым и отдавшейся полностью науке, прости Господи". Когда доктор Кэнаван поравнялась с отцом Альбертом, она приветственно кивнула ему, и, взяв его ладонь в свою - ее руки на удивлении были холодными и гладкими, словно змеиная кожа - произнесла тихим приятным голосом:
- Святой отец, благодарю вас за искреннюю и такую значимую проповедь... Давно я не слышала истинного философа и богослова, не являющегося ханжой. Позвольте представиться: меня зовут Мёртелл Мэй Кэнаван, я недавно прибыла в Дэнверс, чтобы вступить во владение оставленному мне по завещанию имением доктора Элмера Саутарда, вашего искреннего поклонника, насколько я слышала это от него...
-
Такое хорошее начало, что дальше может быть только хуже. Во всех смыслах :)
-
Эм... подобное введение налагает на меня определенные обязательства по поддержанию должного уровня повествования. Не уверен, что смогу их полностью оправдать, но приложу к тому все усилия.
|
|
|
- Я не это!.. – звонким голоском возмутилась лейтенант, заливаясь краской ярче прежнего. – Имела в виду, - разволновавшись от чудовищной двусмысленности и вполне очевидного предложения, рыженькая полностью перешла на ручное управление. Плохо контролируя бурю эмоций из смущения и протеста, яростно посверкивая на Дюпона зелеными глазами в зеркало заднего обзора, Ортега опасалась, что машина неверно примет ее ментальные приказы и им не избежать аварии.
- Ведите себя прилично! – заявила девушка, немного справившись с негодованием. Куда сильнее Эсперансу занимали иные мысли. Она то и дело кидала любопытные взгляды на автомеханика, размышляя, откуда у него подобные деньги. Неужели он всерьез готов заплатить ей полторы тысячи кредитов за одну ночь любви – ее месячную зарплату?!
«И откуда у террористов подобные деньги? Как-то это неправильно! Нечестно выходит! – наивно полагала Ортега, стараясь не заводить разговор о финансах во избежание очередной лавины шуток».
Но куда лейтенанту… без шуток!
Обнаружив одинокий квадратик с подозрительно улыбающейся рожицей, Эсперанса замолчала и призадумалась, пытаясь определить неидентифицируемую с ходу вещь с рифлёными краями отрыва…Неожиданная догадка расставила ударения по местам. С широко распахнутыми глазами, рыженькая принялась жонглировать квадратиком, лишь бы не касаться столь интимной вещи, словно в руки ей попал уголек, который ни в коем случае нельзя уронить. Кое-как закидав презерватив на стол, она щипцами переложила его в пластиковый пакет и запечатала, прикрыв половину лица ладонью, только бы не видеть ухмылку Дюпона.
«Надеюсь, этого никто не видел, - подумала Ортега, взглянув на темную зеркальную гладь стен ее кабинета, позволявшую стоящему в коридоре начальству или проходящим мимо сослуживцам наблюдать за работой».
Вспоминая же про полторы тысячи кредитов и треклятый презерватив, Эсперансе становилось совсем не по себе!
***
Оказавшись дома, Эсперанса про себя вздохнула с облегчением. Небольшая эргономичная квартирка без излишеств в белых тонах крайне радовала. Среди белизны цветом выделялись несколько ее личных вещей: статуэтка второго призового места по бальным танцам, книга дневника в черном переплете и черная коробочка косметички, которые ожидали в спальне на тумбочке под зеркалом. Лейтенант же, хлопнув два раза в ладоши, включая свет, осталась в коридоре раздеваться: стянула высокие сапоги, от которых за весь день начали болеть ноги, скинула успевшую надоесть куртку (табельное оружие вместе с кобурой она сдала, а своего в доме не держала, полагаясь на бдительную охрану теми же федералами), и не без наслаждения стянула проклятые бронированные штаны, которые стесняли ее в движениях.
- Ууу, - издала она звук наслаждения, избавляясь от одежды. Кинула беглый взгляд на мужские ботинки, пожав плечами. На секунду задумалась, после какой пьянки с друзьями они остались, и ушла в спальню в одной майке и очаровательно милых розовых кружевных трусиках, ступая босыми ногами по пушистому ковру.
|
|
|
|
- Слушай, так ты может того, и меня научишь? - все еще под впечатлением небывалых языковых познаний поспешил поинтересоваться Гнарлг. - Я быстро учусь! Хочешь, могу и сам тебя чему-нибудь научить. Вот, например, повторяй за мной: "Кхыр дабыс амаутр". Это на орочьем. Значит "я маленький помидор". Очень просто, ты быстро втянешься!..
Поляну Гнарлг покидал последним. Точнее, дождался, пока остальные не закончат и отправятся к выбранному месту стоянки, а после выбрал место почище и опустился на колени.
Какое-то время Гнарлг просто сидел, вдыхая дразнящий нутро запах крови, слушал шум листвы и копошение первых мелких хищников, почувствовавших наживу, но еще не отваживающихся приближаться. В их мире все просто: опоздаешь - уйдешь голодным, поспешишь - можешь сам стать обедом...
"В сущности, само деление на "их" мир и "наш" довольно условно", - думал он. - "Что без сомнения лишний раз подчеркивает, как недалеко все "мы" находимся... Подраться, пожрать, выловить самку..."
Прошло еще несколько минут. И вот, почувствовав, что достиг нужного состояния, Гнарлг позвал... иначе назвать это было сложно. Просто не находилось нужных слов. В чем-то зов этот можно описать, как попытку засунуть в себя руку, внезапно обнаружив, что никакого "себя" нет, и что на самом деле руку ты никуда не суешь, а наоборот, пытаешься из последних сил выбраться из трясины, уже ощущая, как силы покидают тебя. И в последний момент кто-то приходит на помощь, хватает протянутую в мольбе руку, чтобы предложить помощь. И тянет наверх. Туда, где можно наконец-то вдохнуть полной грудью...
Гнарлг улыбнулся. Когда он открыл глаза, рядом сидело существо, которое при некоторой фантазии можно было бы назвать волком. Если бы не черная как смоль шерсть, больше похожая на клубящуюся призрачную дымку. Полуорк протянул руку, и эйдолон послушно подставил голову под его ладонь.
- Да, я тоже рад тебя видеть. Ну что, пойдем? - поднявшись, призыватель и его второе я направились вслед остальным.
|
|
|
|
|
|
|
-
в добрый час )) Цветные сны нагони, зачем нужны - обмани, лихой бедой замани
на золотые огни, где запятые одни, под ливни, камни и пни -
обрывом подстережешь, провалом убережешь, швырнешь, закрутишь, зажжешь,
распишешь бешеный счет и после злого “ах черт!” опять услышишь: “еще!”
Что характерно, и выдашь. Такой вот он, твой мэджик. (не в рифму, зато правда))
-
Ура!
|
|
|
|
Газета в очередной раз радовала заголовками.
"От дома начальника городской стражи Ринсвинда украли лошадь!"
Тихий и безопасный Торговый район был сегодня шокирован вопиющим происшествием. Когда гости капитана Р. Пратчетта собрались разъезжаться по домам, они, к своему негодованию, обнаружили, что их транспорт, сиречь лошади, были дерзко похищены злоумышленниками. Несмотря на то, что четыре из них потом были обнаружены в саду почтенного господина Калеба, привязанными к его газебо (читайте специальный репортаж на второй странице), одна лошадь так и не была найдена. Господин Пратчетт заявил, что это беспрецендентный случай и он так этого не оставит. "Я подозреваю, что тут замешана некая молодая девушка, нагло подкинувшая вчера в помещение городской стражи 50 грамм наркотиков", заявил он. "Она и ее сообщники будут найдены и преданы суду по всей строгости закона". Мы следим за развитием событий.
"Кровавая баня в храме Харримаста: Кто виноват и что делать?"
Храм всеми нами почитаемого Харримаста уже дважды пострадал от набега вандалов, причем во второй раз он пострадал настолько, что господин Пелегро, настоятель храма, заявил нашему корреспонденту, которому чудом удалось встретиться с ним "Эти (вырезано цензурой) еще заплатят за непотребство, которое они сотворили, (вырезано цензурой) им в (вырезано цензурой) с проворотом! Из-за этих (вырезано цензурой) нам прийдется закрыть храм как минимум на месяц." Пожертвования на восстановление храма вы можете оставить в офисе "Фрипортского Вестника".
"Гужевой транспорт: убийца или благословение?"
Как наши читатели знают, на континенте существуют такие виды транспорта как кареты. До вчерашнего дня Фрипорт обходился лишь телегами и одной каретой, которая использовалась исключительно для выездов Морского Лорда и нынче находится под охраной в дворцовой конюшне. Однако, по видимому, какой-то лихач или горе-мастер на все руки соорудил еще одну и она, в буквальном смысле, стала орудием хаоса и разрушения. Практически всю ночь этот, с позволения сказать, экипаж был замечаем гражданами нашего славного города летящим по улицам. Сначала он обнаружился в Торговом районе, неподалеку от места происшествия с лошадьми (см. Стр. 1) и до этого он не нарушал никаких правил. Однако потом управляющий адской повозкой видимо сорвался с цепи. В порт, обратно в торговый район, в храмовый район а потом к некоему заведению именуемому "Русалкой". Там он простоял около двух часов, после чего вновь, как бешеный, сорвался с места и исчез в Скервитауне, где его следы теряются. По подсчетам добрых граждан ущерб, причиненный адской повозкой, исчисляется не менее, чем в триста монет золотом, два сломанных ребра и пять синяков. Разрушения могли бы быть еще больше, если бы вся эта сумасшедшая гонка происходила днем. Доколе, спрашиваем мы! Подобный вид транспорта должен быть поставлен вне закона в нашем славном городе! Желающие подписать петицию могут обращаться в офис газеты.
-
лучшая газета фрипорта, hands up :D
-
Хотет такую же!
-
А где новости не про нас?
-
Пожалуй оформлю подписку на газету :)
-
Вот уплывем - про кого писать будут?
-
а вот нам таких газет не писал! (
|
|
|
|
Дождавшись, когда Санни закончит разговор с лодочником, Тидей отвел компанию в сторону от остальных рыбаков и приступил к рассказу:
- Злачное местечко, эта баржа. Сверху хорошо охраняется, "кормежку" заливают внутрь по трубе. Выгребания отхожих мест не предусмотрено, - на этот моменте хексторит немного скривился, и придирчиво осмотрел себя. Морская вода вроде как смыла бОльшую часть тамошних подарков, но Тидей все ещё хотел бы помыться.
- Так вот, внутри же как бочка с крысами - просто закидывают новеньких внутрь. А съедят их там сразу, или новенькие будут жрать остальных, стражников не волнует. Наверное, до определенного предела не волнует, все-таки - подумав, добавил жрец:
- Если каторожники черезчур расшумятся, может и на этот случай какая инструкция есть. Газ там одуряющий пустить, например. Неизвестно.
Жрец помотал головой, выкидывая оттуда догадки, и перешел к фактам:
- Плохие новости - внутри точно есть организованная банда вполне откормленных отморозков, даром что без серьезного оружия и доспехов. Наглые, агрессивные. Плащ вот порезали, урроды, - показал Тидей разрезы-отметины на обновке, потом вспоминая, добавил:
- Дюжину полезжих в драку точно видел, сколько надо поубивать, что бы остальные утихомирились, даже не знаю.
- Хорошие новости в том, что до баржи можно будет дойти пешком, я попрошу вечером у Хекстора силы для этого, молитва прогулки по воде. Санни сможет нас прикрыть невидимостью, помню у него был такой фокус, так что вопрос сближения с баржей (и отхода от неё) решен.
- Ещё хорошо что от телепортации баржа не защищена, расположение внутренних перекрытий я запомнил, корпус там практически пустой. Скоординирую перемещение без ошибок, если справимся с таким перемещающим волшебством. Справимся, Санни? - посмотрел он на маленького волшебника.
- Ну и так, нюансы. Внутри полное магическое освещение, вечногорящими факелами. Не знаю, мешает нам это или нет, но все уголки внутри замечательно видно. Те, которые не закрыты тряпками, из них каторожники себе что-то вроде личного пространства делают.
- Да, Соккита я не нашел, не успел начать поиски, - наконец поставил он финальную точку в своем рассказе.
|
|
|
|
|
Люсьен протер очки и пристально взсморелся в Долта. - История моя, уважаемый, проста, как апельсин. Должен вам признаться, что меня с детства крайне интересовало все, что связано с Фрипортом и в целом пиратами. О, приключения, морские походы, дерзкие набеги! О, как я мечтал бороздить моря на быстром корвете, вселяя ужас в сердца толстых торговцев! Увы, этому было не суждено сбыться. Понимаете ли, проклятая морская болезнь. Первый раз выйдя в море я практически все путешествие провалялся в своем гамаке, серо-зеленый от качки. И это при ясной погоде! Так я понял, что жизнь пирата, увы, не для меня. Тогда я посвятил себя изучению пиратов. Их жизни и уклада. За последние 30 лет я прочел практически все, что когда либо было написано о пиратах. От приключений Драка и Франциско до Одноглазого Йарла, который бороздил моря задолго до них.Однажды, недавно, я получил письмо от своего старого друга, Флинта, - Люсьен вздохнул. - Он нашел старую карту, которая, как он писал, ведет к несметным сокровищам. Из его описания этой карты я понял, что она может вести к легендарному Йаррашаду, острову, о котором я лишь мельком слышал в тавернах своего города от пьяных пиратов. Шанс потрогать эту карту своими руками упускать было нельзя и я купил проезд до Фрипорта на первом же корабле.- Легенду сию видимо слышала и Бауманн, - покачал он головой. - А может и не слышала, но тем не менее, когда корабль, на котором я плыл, был пущен ее головорезами ко дну, меня она оставила в живых. И постоянно пыталась вызнать у меня что да как. К счастью, вы подоспели вовремя. Еще бы немного, и я не вытерпел бы постоянной боли и рассказал ей все, что знаю. Однако, где же Флинт? Мне не терпится увидеть его, да и карту тоже! Давайте, пойдемте!
|
|
Перелистанный блокнот пролил не слишком много света на ситуацию с подземной базой. Во первых потому, что учёный скорее всего был в прошлой жизни врачом, и его почерк было проблемно разобрать, во вторых, потому-что и сами записи особой упорядоченностью и логичностью не обладали. Пометки в основном, «To Do» листы. Неудивительно что человеку стороннему и далекому от науки, беглый осмотр чужих записей никакой особо важной информации не выдал. Единственными привлекающими внимание, были записи о показаниях датчиков и короткие отрывки охарактеризовавшие возможное предназначение базы-бункера и краткие выдержки из истории, распечатанными кусками вложенные в блокнот.
...есть все основания полагать, что законсервированные на начальных стадиях конфликта бункеры и подземные базы, построенные в предвоенный период, всё еще могут представлять огромную ценность для исследователей, потому что после войны, многие передовые разработки стран азии и США, были утеряны в огне ядерных бомб. Бункеры же могли сохранить большое количество информации о разработках и в целом, можно считать что некоторые из них несли функции автономных исследовательских центров. Отрезанные от всего остального мира толщей земли, они не подвергались нападкам со стороны консерваторов не желающих идти в ногу со временем. Новейшие для того времени достижения в областях генной инженерии и имплантации были утеряны вместе с большей частью подземных сооружений, разрушенных, затопленных или вышедших из строя в связи с разрушением реакторов и истощением их внутренних ресурсов. Текущие разработки наверняка превосходят всё что было сделано ранее, однако вполне вероятно и то, что довоенные технологии шли совершенно по другому пути и использовали другие методы воздействия на организм и будучи заново открытыми, дадут возможность альтернативным решениям во многих областях науки...
Если Джин понимал правильно, то судя по показаниям приборов, внутренние объемы бункера были весьма внушительными и многоуровневыми, однако точных выводов учёный избегал. Последней записью были слова о том что сейчас всё и выяснится.
…Ну что-же, дверь взломана, теперь мы входим внутрь. Мне уже не терпится посмотреть что там нашёл мой друг, СБ-шники проверили первые помещения, там всё чисто. Всё развалено, вряд-ли тут осталось что-то полезное, но Стэн говорит что нашёл «то на что определённо стоит взглянуть», не буду его задерживать...
Пока Раптор печально брёл по склону в сторону второго пулемёта, Фокс принялась доламывать то что осталось от планшетника. Выводы были неутешительными, помимо сломанного дисплея, сломана были и сама плата. Проблема всей современной техники, особенно в руках ребят типа Вальтера, «ткнул пальцев в дисплей, пробил корпус», а если учесть что ткнули учёному в грудь не пальцем а пудовым кулаком, ну или ткнули грудью учёного в стену, то выковырять информацию из устройства выйдет после посиделок с паяльником и тех-сканерами. Ноутбук был цел, и даже заряжен, но зато защищён паролем, можно было конечно попробовать обойти, но это займёт не меньше получаса времени, плюс еще столько-же на поиск информации. Что касается шлема, то к нему прекрасно подошёл уже ненужный планшетнику аккумулятор, примотанный изолентой найденной в лагере прямо к каске. Однако-ж, рация молчала, зато заработал ПНВ.
— Бл*ть! Пизд*ц! — Доклад по рации на корпоративной частоте был очень точным и исчерпывающим, но не нёс в себе никакой смысловой нагрузки, пока к нему не добавили еще одну фразу. — Нам двери резаком выпиливают!
-
"Фокс принялась доламывать то что осталось от планшетника."
добрый ты мастер )))
-
Как всегда качество мастерского поста на высоком уровне.
-
Внезапно вспомнил, что пост мне понравился :)
|
Вспышки. Звуки выстрелов. Стоящая посреди грязного переулка женщина в бизнес-костюме с дымящимся пистолетом в руках. Отъезд камеры назад, и в кадр попадают два то ли бустер-гангстера, то ли просто мутанта, один из которых лежит лицом вниз, а другой сидит у стенки, зажимая рану в плече. Женщина улыбается, и соблазнительно покачивая бедрами, проходит мимо них. Кадр фокусируется на пистолете, приближается, экран темнеет, название компании светится и увеличивается, после чего рядом вспыхивает логотип и мотто компании. Be Armed. Be Protected. Be Stern. На черном фоне появляется снимок пистолета, фотогенично лежащего на зеркальной поверхности. Рядом с ним обоймы – одна стоит, другая лежит. You are safe, because you are carrying the gun. This gun. Sternmeyer Type 41 – corporate choice of the month! +++ Все лгут +++ Пролетая над горами восточной Украины, Александр Найт-Стерлинг испытывал щемящее чувство тоски и уныния, временами утихавшее до состояния легкой ностальгии, но гораздо чаще разгоравшееся до настоящего отчаяния. Ему было обидно за человечество. Причина его настроения в данный конкретный момент находилась у него в руках. А в следующий момент, отделенный от первого долями секунды, вернулась в кобуру. Скрипнув зубами от ощущения сопротивления, когда чуть ли не намертво вмонтированный прицел задел специально для него сделанный разрез, наемник вновь выхватил пистолет и направил его в стену, за которой проносились Карпаты. Движение пальцами, и в ладони зажат ствол, с трудом поместившийся там благодаря тому же чертову прицелу. Он выглядел вполне ничего себе так на экране, и для стендовой стрельбы подошел бы неплохо, но боевая эффективность… Однако, движение ган-каты продолжается, и рубящий удар импровизированной дубинкой сверху-вниз рассекает воздух. И возникает любопытство – выдержит ли эта корпоративная игрушка настоящий удар? Вдох. И на обратном движении пальцы снова сжимают ребристый пластик рукояти, рука отводится назад, и следующий выпад использует пистолет как импровизированный кастет. Говно, а не пистолет. Старый добрый FN-Browning "3-Spot" был лучше. Но ключевое слово – был. Одна из недавних операций могла бы обойтись Алексу гораздо дороже, если бы бронебойная пуля каким-то чудом не угодила в его пистолет, приведя последний в полную негодность вместе с автоматизированной кобурой и дорогой электроникой. Причем собственной, а не вживленной за счет корпорации. Вот и пришлось брать халявную замену. Но халявный сыр только в мышеловке, и последние минут пятнадцать "Шэйд" это активно осознавал. Плохой баланс, отсутствие модификаций, несерьезный магазин, низкая пробивная способность. Оружие, сделанное корпоратами для корпоратов. Причем не для СБ, а для рядовых сотрудников, с большим вниманием к внешнему виду и удобству, чем к возможностям ствола в боевой обстановке. Но могло быть хуже. А ходить в бой без пистолета – плохая примета. Что касается боя... Пистолет вернулся в кобуру, и по радиоканалу с пилотом Алекс уточнил: - What’s our ETA on site? Последние пару минут, пока Алекс находил очередные способы доказать убожество корпоративного пистолета с точки зрения опытного наемника, "Раптор" расспрашивал Хогга о месте проведения операции. Выходило пока, что особо тяжелая поддержка с местом знаком не был, но пострелять был явно готов. Скорее всего, подобная возможность ему представится… И еще почему-то опасался "хозяев". Вообще, от этого можно было отмахнуться как от глупых предрассудков, но Найт помнил, что всякие городские легенды из пустоты не образуются. На собственном опыте – однажды ему довелось охотиться на крокодилов в канализации. Дело было бы забавным, если бы крокодилы были обычными, а не напичканными кибернетикой монстрами, которыми повелевал клан поехавших крышей кибергангстеров. Не киберпсихоз, но вполне себе первобытно-общинный строй какого-нибудь африканского племени со всеми прелестями вроде людоедства, отсутствия гигиены и набегов на соседние племена. С поправкой правда на вполне современное оружие и "дары богов" от кибер-шаманов и нарко-знахарей. С выкладками Дэвиса о возможности захвата лагеря небольшой группой он был, в принципе, согласен – хотя бы потому, что серьезного оружия у охраны было немного, как, впрочем, и людей. "Дельта" прошли бы сквозь них как горячий нож сквозь масло. Профессионалов, на самом деле, не так уж и мало – и если это было действительно действие другой корпорации, Black Ops с использованием наемников, то стоило ожидать достойного противника. Вслушиваясь в разговор, он посылал мысленные команды на процессор микрокомпьютера, формируя запрос в базу данных. И, когда по жидкокристалическому дисплею шлема побежали строки текста, Алекс улыбнулся. - Раптор, вот ты говоришь дроны, турели… А ты вообще что-нибудь слышал о древнем советском проекте под названием " Koschei the Immortal"?
|
Дорога до бара прошла спокойно. Большинство сотрудников ЧВК жили каком-то из трёх корпоративных секторов, хотя, те кому повезло, могли оставаться и в своих квартирах, если они находились не слишком далеко от базы, как у Вильяма например. Ну или те кому еще не успели выделить жилье, как Гвоздю. Так что, если бы террористы решили воплотить в жизнь угрозы, попытавшись добраться до Вильяма, им бы пришлось пользоваться стандартными способами поиска. Да и вообще, данные о квартирах были конфиденциальной информацией, и кому попало их не говорили. Однако, кто ищет тот всегда найдёт.
- Слушай, у вас там всё в порядке? - Сток даже забыл поздороваться, и, несмотря на то, что был обычно спокойным, сейчас, голосу у него подрагивал, хотя он и тщательно это скрывал, - А, да, и тебе доброго утра. Не могу ни до Гвоздая ни до Хенсома дозвонится. Короче, - из телефона донесся шумный вздох, - Зед мёртв. Тот тип что в третьем джипе ехал, тоже. Я в больнице, их сразу в корпоративный госпиталь не забрали, доставили в ближайший, а тут... им что-то не то вкололи, шприцы перепутали, блеать. - Замолчал ненадолго. - Врачи молчат все, не оружием же мне им тут угрожать? Если что, как до дома доберусь, скину маячок, тебе и командиру, на всякий случай. Если не скину — значит предупреждение Спарка было не просто так.
В бар подозрительных личностей не заходило, а из присутствующих Бигфут подметил оружие только у одного, да и то, какой-то малогабаритный пистолет для гражданского пользования, калибра 5мм. На крыс охотится, да и то, особо крупных с первого выстрела еще и не возьмешь.
|
|
|
|